Поющая революция, Народный фронт, перестройка. Говоря об этих событиях, многие их участники вспоминают трепет и восторг, на смену которым пришло разочарование. Своим рассказом с Baltnews поделился политик, доктор философских наук Евгений Голиков.
– Евгений Алексеевич, в конце 1980-х вы были помощником председателя Верховного совета Эстонской ССР. Как начиналась перестройка в республике?
– Да, верно, пять лет я проработал в должности помощника. Именно тогда начиналась перестройка, которая у нас переросла в Поющую революцию. В этом процессе я принимал очень активное участие. Я бы сказал, настолько активное, что само название "Народный фронт" родилось не без моего участия.
В качестве помощника председателя я бывал в Москве достаточно часто. Именно там я познакомился с крайне интересным человеком. Его звали Борис Павлович Курашвили. Легендарное имя первых лет перестройки. Он, доктор юридических наук, автор множества книг и статей, был по совместительству полковником ГРУ (Главное разведывательное управление – прим. Baltnews) в отставке. Лет за десять до нашего с ним личного знакомства мне в руки попала статья, вышедшая в журнале новосибирского академгородка, "Контуры возможной перестройки" Бориса Курашвили. Этот человек обладал поистине даром предвидения.
1988 год, конец марта, готовится пленум творческих союзов Эстонии, на который меня пригласили в качестве одного из докладчиков. Я должен был дать свою оценку тому, что происходит в русскоговорящей общине Эстонии и как русские взаимодействуют с эстонцами.
Между делом я вышел к газетному киоску, в глаза мне бросилась статья в "Московских новостях" – опять Курашвили! На этот раз материал под заголовком "Тактика народных фронтов при переходе к социализму в странах народной демократии". Я читаю эту статью и понимаю, чего не хватает здесь, в Эстонии – института для самоорганизации инициативы народа. Делаю семь копий этой статьи. На следующий день шести руководителям творческих союзов я подарил по экземпляру, а седьмой передал своему близкому знакомому, будущему основателю Народного фронта Эстонии Эдгару Сависаару.
Две недели спустя, 13 апреля 1988 года, по эстонскому телевидению показали передачу "Подумаем еще". Участие в ней принимали в общей сложности 13 человек, включая Сависаара. Именно тогда он произнес: "Перестройка в опасности! Нужно создавать Народный фронт в защиту перестройки".
В этот же вечер он позвонил мне, рассказав, что планирует пригласить русскую интеллигенцию Таллина на совместную встречу. "Будешь модератором?" – спросил он у меня. И я, конечно же, согласился.
Зал был переполнен. Пришла действительно вся русская интеллигенция Таллина, приехали профессора из Тартуского университета, был и мой учитель – профессор Рэм Блюм. Самое главное – ощущение единодушной поддержки. Это был чистый энтузиазм и искреннее желание двигать перестройку в сторону демократизации. Отсюда и первое название Народного фронта – "Народный фронт в защиту перестройки". С этого все начиналось. И все были едины в этом порыве.
– Расскажите о своем участии в Поющей революции. Как она начиналась, и чего хотели с помощью нее добиться?
– Такое возможно поистине во времена революций, когда массы людей начинают двигаться в одном направлении, чувствовать одно и то же. Я выступал на первом митинге Народного фронта на Певческом поле. Я вышел. Три сотни тысяч людей скандируют, никто никого не побуждал, все шло изнутри. Какая это была энергия! Тогда я видел лица людей и понимал, что я живу ради того, чтобы быть вместе с ними.
На момент Поющей революции Эстония была единственной республикой в тогда еще не развалившемся Советском Союзе, где не было ни одной жертвы на национальной почве.
– Но эстонцы ведь не очень жалуют "чужаков". Почему не было конфликтов и жертв?
– Эстонцы все-таки чуть больше европейцы. Тем более, прожив многие годы среди эстонцев, становишься похожим на своих эстонских соседей, избавляясь от множества стереотипов. Я всегда подчеркивал то, что между русскими и эстонцами практически отсутствует традиция институционального насилия.
У нас и сегодня на улице не оскорбляют людей и, конечно, не убивают, если ты говоришь на другом языке, к примеру. А тогда у нас не было никаких двух полюсов, никакого разделения на русских и эстонцев.
Однако в процессе революции все изменилось, и весьма радикально, под влиянием объективных процессов. Многие зачинщики Народного фронта на первоначальном этапе и предположить не могли, что все пойдет не так, как они хотели. В чем-то, конечно, эстонский народ выиграл, а в чем-то и проиграл.
Разочарованные сыны Поющей революции
– В чем эстонский народ проиграл?
– Самый показательный здесь, пожалуй, культурный аспект. Еще в 1988 году я говорил, что в Эстонии сложилось асимметричное двуязычие. 20% русских владели в той или иной степени эстонским и 80% не знали языка вообще. Среди эстонцев картина была обратной: около 80% говорили на русском и лишь 20% в далеких хуторах не владели им вовсе. Сегодня все с точностью до наоборот.
Если мы посмотрим на историю становления эстонской культуры, то увидим, что она явилась результатом невероятно удачного скрещивания двух великих культур – немецкой и русской. История Тартуского университета здесь очень показательна.
Сначала это было шведское учебное заведение, с 1802 года при Александре I университет стал русским, однако до 1850 года обучение велось на немецком языке, опираясь на традиции местного эстляндского дворянства. Первая эстонская интеллигенция выросла под влиянием двух культур. Сегодня же пропал дух интернационализма.
– Получается, сегодняшние эстонские политики совершают огромную ошибку, вычеркивая русскую культуру из жизни страны?
– Это даже не ошибка, это преступление. С другой стороны, это то преступление, которое само себя накажет. Пусть не сейчас, но через много лет станет ясно – мы стали беднее.
Многие из сегодняшних деятелей эстонской культуры, музыканты, писатели, учились или работали в России, имеют связи в Москве, Санкт-Петербурге. Они не заражены этим грибком бытового национализма. Они мыслят общечеловеческими ценностями, и это здорово. К сожалению, сегодня Россия становится все больше некой terra incognita.
Эстония советская
– Как проходил процесс выхода Эстонии из состава Советского Союза?
– Когда мы говорим о развале Союза, надо учитывать, что у всех трех стран Балтии была особая история. Сегодня, увы, никакой дискуссии на эту тему не ведется, существуют просто две диаметрально противоположные точки зрения: Эстония была "оккупирована" или Эстония добровольно вошла в состав СССР. Я же всегда придерживался третьей точки зрения.
Во-первых, в Эстонии не было режима оккупации, если мы понимаем оккупацию в контексте международных юридических норм. Однако сам процесс вхождения в состав Союза в комплексе всех сложившихся на тот момент обстоятельств происходил под давлением.
Здесь стояла стотысячная советская армия, солдаты, находившиеся в Эстонии по договору, почему-то получили право принимать участие в голосовании, что по меньшей мере странно. Во время выборов сюда приезжал Андрей Жданов, выступал с балкона здания, в котором сегодня находится посольство Российской Федерации.
Эстонию за уши втягивали в Советский Союз. Но если быть честным, то надо не забывать и того факта, что были эстонцы, которые хотели войти в состав СССР. В то время она была бедной страной, была массовая безработица. Кроме того, левые традиции в Эстонии тоже присутствовали.
– Какой вам запомнилась советская Эстония?
– В советское время она была самой богатой республикой по объему ВВП на душу населения. Часто говорят, что республика жила на дотации из Москвы. Это неправда. Я проработал 17 лет в Сельскохозяйственной академии (ныне Эстонский университет естественных наук – прим. Baltnews). У нас вложения в гектар пашни были в четыре раза выше, чем в среднем по Союзу, и все окупалось с лихвой.
Самым богатым колхозом СССР был рыболовецкий колхоз имени Кирова на окраине Таллина. Средний урожай зерновых был на уровне Украины, а некоторые годы и выше.
По молоку средний надой был выше в два раза, чем в среднем по стране. По производству мяса Эстония занимала вообще второе место в мире после Дании. Сейчас же мы имеем все показатели примерно в два раза ниже.
Другой вопрос, что многое из того, что мы производили, мы сами не потребляли. Почти все шло на вывоз. Это к вопросу о помощи. И надо признаться, что система была удручающе неэффективна, особенно там, где складывались профессиональные сообщества, как это было в Эстонии.
Эстония постсоветская
– Какая политическая картина сложилась в Эстонии к августу 1991 года?
– В августе 1991 года абсолютное большинство эстонцев поддерживало реформы президента СССР Михаила Горбачева. Лично я всегда придерживался умеренных политических взглядов, я – горбачевист.
Однако тогда, в 1991 году, было легко обмануться, ведь самые сильные иллюзии рождаются именно в такие периоды массового энтузиазма. По мере того, как процесс изменений начал заходить в тупик и бодро шагал на месте, очень быстро начало расти разочарование.
– В какой момент в эстонских политических кругах стали преобладать националистические настроения?
– Просто когда-то правда истории оказалась на стороне националистов. Я очень давно в политике. За последние 30 лет в Эстонии я успел побывать советником двух премьер-министров, я был первым постпредом правительства Эстонии при правительстве Российской Федерации с 1991 по 1992 год.
За 30 лет в Эстонии правительства сменяли друг друга, однако политическая линия оставалась неизменной – не трогать законы в области гражданства и языка, поскольку именно это и есть принципиальная позиция. Это говорят и правые, и левые, хоть в Эстонии практически все политики правые. Там тоже есть свои оттенки, но по этому вопросу консенсус.
– Что приобрела Эстония после выхода из СССР?
– Здесь два фактора, которые помогли независимой Эстонии, если мы обратимся к экономическим аспектам. Во-первых, качество рабочей силы. Народ – трудолюбивый, воспитанный в строгой немецкой культуре, способный поднять экономику своей уже страны.
Во-вторых, географическое положение сыграло свою роль. Эстония, пусть и тяжело, но довольно быстро наладила торговые отношения с соседней Финляндией. Затем она вышла на скандинавский рынок.
К сожалению, качество кадров в управлении было намного выше в советское время. Сейчас дошли до того, что министрами назначают людей в возрасте 30 лет, не имеющих высшего образования. Раньше надо было долго учиться, много знать и еще больше понимать, чтобы занимать ту или иную должность. Сейчас политический руководитель – это другое.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен