Эстонский журналист, депутат Таллинского городского собрания Владимир Вельман в начале 90-х работал главным редактором информационной передачи "Актуальная камера".
Он рассказал Baltnews о том, как развивались события в августе 1991 года, можно ли было избежать выхода Эстонии из состава СССР, а также о том, что получилось и чего не получилось у страны за минувшие 30 лет.
– Г-н Вельман, как вы отнеслись к путчу и ГКЧП? Как встретили реформы президента СССР Михаила Горбачева?
– Особых реформ не было. Было очень много деклараций, а реформы пошли позже – после того, как все развалилось. Я относился к путчу очень отрицательно. Я вообще отношусь отрицательно к любым попыткам государственного переворота, революции и прочему.
Тем более – когда видел уровень тех людей, которые были во главе путча. Это было такое жалкое зрелище, что об этом было стыдно и говорить. Видно было, что эти люди случайно собрались и единственное, что их волнует, – это собственная судьба.
– Вы помните, как начался штурм телебашни в Таллине?
– Его [штурма] не было. Я был у телебашни лично. Я единственный журналист, который был в это время у телебашни, когда там были псковские десантники. Было такое ощущение некоторого дежавю. Народу было не очень много, и кормили там десантников, предлагали им бутерброды, поесть чего-то. И было такое ощущение полуреальности. Понятно было, что никуда ничего не движется.
Просто была какая-то непонятная агония. Когда приехал на переговоры бывший глава правительства Эдгар Сависаар и пара генералов советской армии, которые служили в Эстонии, на разговор с десантниками, то уже было понятно, что все это сдувается.
В этот момент страха не было никакого. Нельзя назвать, что это был какой-то трагифарс, но в нем чувствовалось отчаяние власти. Чувствовалось, что сами солдатики вообще не понимают, зачем они здесь и что они должны делать.
– То есть, получается, десантники внутрь телебашни не попали?
– Нет, они зашли, конечно, они захватили телебашню. Они не поднялись до последних технических этажей, потому что там все время работала ремонтная служба и некоторые телеинженеры, радиоинженеры. Они поднялись и заблокировали верхние этажи и остались там.
Это не то, что было в Латвии и в Литве. В Эстонии все прошло очень мягко в этом плане. Эстония – это единственная республика, где все прошло абсолютно бескровно.
– Вы помните, как подавалась ситуация в Таллине в центральных союзных СМИ, республиканских СМИ, которые были подконтрольны Эстонской ССР, и СМИ, поддерживавших выход Эстонии из СССР?
– Подавалось по-разному. СМИ, которые выходили на эстонском языке, совершенно четко, объективно давали картину того, что происходит. Без пропаганды, без лишнего пафоса, без истерии. В общем-то, они четко излагали факты, и было понятно, что это обреченное на провал мероприятие.
Но [подавалась информация] с ощущением легкой тревоги, что все еще может вернуться назад. Такая тревога периодически появлялась при некоторых моментах. Этого все очень боялись, потому что реально подавляющее большинство было за то, чтобы жить самостоятельно и выйти из состава СССР.
– По вашему мнению, могли бы обстоятельства сложиться так, чтобы Эстония осталась в составе СССР?
– Я вам скажу так: это было реально. Центральное правительство страны вело себя абсолютно неадекватно, оно не умело ни анализировать, ни предвидеть, поэтому и привело [Союз] к хаотичному распаду. Я даже приведу вам маленькую такую мелочь.
Мы в свое время с корреспондентом из центрального телевидения Владимиром Гроссманом вместе начали цикл передач. Первый цикл назывался "Что происходит в Эстонии?". Его показывали и по центральному телевидению, и в Эстонии. То есть мы реально хотели создать энциклопедию перестройки и показать, как идут процессы и почему они так идут. Мы думали, что это будет кому-то интересно, но это было не интересно никому.
Правда, внутри Эстонии очень высоко оценили нашу работу, но в Союзе практически не заметили, потому что все были заняты своими делами. А Эстония первая вышла с так называемой программой IME (Экономическая программа хозрасчетной Эстонии – прим. Baltnews).
Это автономная, независимая экономика Эстонии внутри одного государства, очень интересная программа. Плюс, были четыре ведущих идеолога эстонских с этой программой. И там было разработано, как развиваться дальше в условиях существующего советского государства, но независимо.
Доказывалось, что Эстония может развиваться независимо, если дать ей право развиваться так, как она хочет. Развиваться без идеологии и экономического влияния большой страны. То есть могло многое быть, но это никому не было интересно. Поскольку, объективно говоря, процессы в Эстонии шли быстрее всех на территории СССР. Она очень быстро улавливала настроения и моменты, она очень быстро вышла из состава Советского Союза.
Поэтому и сейчас из всех бывших республик СССР, включая Россию, здесь самый высокий уровень жизни, самые высокие пенсии, самые высокие зарплаты. Так что, что бы ни говорили нытики, реально в Эстонии уровень жизни выше, чем во всех бывших республиках СССР.
– Скоро исполняется 30 лет независимости Эстонии. В чем вы видите главные достижения и главные ошибки руководства страны за это время?
– Главное достижение в том, что Эстония очень четко переняла лучший на тот момент европейский мировой опыт развития экономики. То есть очень четко провела приватизацию, очень четко провела реструктуризацию производства. Избавилась от того, что было Эстонии не нужно. Говорили: "Ах, были заводы крупные!". Но эти заводы были абсолютно не нужны самой Эстонии. Они в Советском Союзе были относительно нужные, но это не то, что было нужно самостоятельной Эстонской Республике.
Я бы сказал, что достаточно либерально была проведена языковая политика. Достаточно либерально. С другой стороны, конечно, не до конца доработано многое в вопросах будущего русскоязычного населения.
Не совсем решены вопросы получения гражданства для всех жителей Эстонии. Ряд проблем с фундаментальными правами человека они, в общем-то, еще зависли пока что.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен