Мягкая сила массовой культуры: Эстонии пора снять свою "Игру в кальмара"

Сериал Netflix "Игра в кальмара" на экране мобильного телефона
© REUTERS / KIM HONG-JI

Семен Бойков

Тридцать лет в Эстонии принуждают учить госязык, что вызывает отторжение у местных русских. Ситуацию мог бы изменить качественно сделанный медиапродукт, который бы естественным образом вызвал интерес к языку и культуре.

"Кто не знает иностранного языка, тот не знает и своего собственного", – говорил великий немецкий писатель Иоганн Вольфганг Гете. Для такой страны, как Эстония, где говорят на двух языках (эстонском и русском), это высказывание чрезвычайно подходит.

В прибалтийской республике языковая проблема давно превратилась в одну из наиболее острых и практически нерешаемых. После обретения независимости пришедшие к власти элиты фактически объявили войну русскому. Единственным государственным языком был провозглашен эстонский, русский же стал "языком оккупантов".

Эстонский язык – один из наименее распространенных в мире: на нем говорят всего 1,1 млн человек, причем только в одной стране. Наряду с финским и венгерским, он является одним из наиболее сложных – в нем 14 падежей, два вида инфинитива, а также корневые чередования. В рейтинге самых трудных языков для изучения он занимает почетное пятое место после японского, китайского, корейского и арабского. Говорят, что на слух многие слова эстонского языка кажутся похожими на "эльфийские" или даже "инопланетные".

Местные политики очень любят говорить о якобы насильственной русификации республики в советские годы. Но никакой целенаправленной политики по борьбе с эстонским языком в советский период не было. Просто переселение русскоязычного населения в Эстонскую ССР естественным образом увеличило долю людей, говорящих только на русском. Роль и место эстонского языка объективно снизились, и после обретения независимости пришедшие к власти национал-либералы принялись исправлять эту ситуацию.

Эстонских политиков можно понять: они чувствовали на себе обязанность сохранить национальную идентичность. Историк, стоявший у истоков партии "Отечество" (Isamaa) Лаури Вахтре заявил в одном из интервью, что русский язык ни в коем случае не должен получить статус государственного, поскольку "ни один русский не будет учить эстонский, и вновь возникнет угроза для практического существования эстонского языка".

Националистам действительно не дает покоя самобытность русскоязычной диаспоры и ее близость к России. Возможно, именно из этого и вырос звериный страх перед "российской угрозой".

Методы борьбы с русским языком и продвижения эстонского были выбраны предельно жесткие. Во-первых, значительную часть населения лишили гражданства, а условием для его получения сделали знание госязыка. Во-вторых, все школьное и дошкольное образование вознамерились до 2035 года полностью перевести на эстонский.

Русский язык был выдавлен из публичного пространства – даже в городах и уездах, где преимущественно проживает русскоязычное население, реклама, баннеры, меню в ресторанах должны быть обязательно на эстонском языке. За этим строго следит Языковая инспекция, которую в народе называют "языковой инквизицией".

Подобный подход, конечно, работает – количество русских, знающих эстонский, возросло. Согласно данным "Мониторинга интеграции–2020", уровень владения эстонским языком среди русскоязычного населения увеличился с 14% (в 1989 году) до 41% (в 2017-м).

Легче всего изучение языков дается молодежи. Известно, что 95% школьников из Эстонии учат два и более иностранных языков. Однако в приоритете у них изучение английского – языка международного общения. Популярными иностранными языками являются также немецкий, французский, даже русский (вероятно, чтобы попытаться устроиться в России). Эстонский по-прежнему не в почете.

Считается, что причина слабого знания русскими детьми эстонского языка кроется в недостаточно продуманной системе преподавания и нехватке педагогов. Однако есть и другая проблема – отсутствие желания учить именно эстонский язык.

Чтобы исправить ситуацию, Эстония могла бы применить опыт, например, Южной Кореи. Несмотря на то, что на корейском языке говорят значительно больше людей, чем на эстонском (78 млн человек), он также остается одним из самых редких в мире. Тем не менее эта страна и ее язык сейчас находятся на пике популярности.

В 2020 году стоимость корейского экспорта развлечений, включая издательское дело, игры, музыку, фильмы и сериалы, выросла на 6,3% и составила 10,8 млрд долларов. Местная мужская K-pop группа BTS и ставший самым популярным на Netflix сериал "Игра в кальмара" подняли культурное влияние Южной Кореи на новый уровень.

Участник тематического мероприятия, посвященного сериалу "Игра в кальмара"
© AFP 2022 / GIUSEPPE CACACE
Участник тематического мероприятия, посвященного сериалу "Игра в кальмара"

Так, на волне успеха "Игры в кальмара" на онлайн-сервисах по изучению корейского языка резко выросло число подписчиков. Как сообщили в компании Duolingo, в США количество новых пользователей выросло на 40%, а в Великобритании – на 76%.

Буквально на прошлой неделе Оксфордский словарь английского языка добавил в свое последнее издание 26 новых слов корейского происхождения. Представитель Duolingo Сэм Далсимер заявил, что "растущая мировая популярность корейских музыки, фильмов и телевидения увеличивает потребность в изучении корейского языка". 

Многие скажут, что Эстония – небольшая страна, и ее культура не так колоритна, как южнокорейская. Но это лишь вопрос подачи. До сих пор основными "фишками" Эстонии были "э-резидентство", ориентация на Скандинавию, приверженность высоким экологическим стандартам. Однако этого недостаточно для того, чтобы вызывать реальный интерес к языку и культуре.

В эпоху интернета и цифровых технологий возросла роль визуального контента. Эстония даже уже успела "засветиться" в популярных на Западе кинокартинах. Так, мало кто знает, что дотракийский язык из сериала "Игра престолов" частично основан на эстонском. А в 2020 году в кинотеатрах вышел фильм американского режиссера Кристофера Нолана "Довод", собравший во всем мире 363 млн долларов. Часть съемок проходила в Таллине, и внимательный зритель сразу узнает там Горхолл и мемориальный комплекс Маарьямяги.

В Эстонии привыкли заставлять учить национальный язык, но такой метод лишен перспективы. Искусственная борьба с русским будет и дальше вызывать лишь отторжение и неприязнь, а качество знания эстонского языка от этого не станет лучше.

Южнокорейский пример показал, что для популяризации языка необязательно вводить штрафы, бороться с российскими СМИ и закрывать русские школы. Достаточно лишь создать качественный медиапродукт – и интерес к языку и культуре естественным образом вырастет.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.

Ссылки по теме