Да что там добавлять, если с 1991 года 76% всех финнов побывали хотя бы раз в Эстонии? Много ли в мире стран, жители которых так часто и взаимно ездят друг к другу? Разве что Ватикан с Италией или Монако с Францией… Руководство обоих государств буквально говорят на одном языке. Например, президент Эстонии Керсти Кальюлайд свободно владеет финским и русским. И хотя о познаниях в эстонском у президента Финляндии Саули Ниинисте известно мало, он также говорит по-русски. Не исключено, что во время кулуарных переговорах они общаются между собой на великом и могучем.

Искусство внешней политики: почему Эстония – не Финляндия

Обе страны долгое время находились в составе Российской империи (а Эстония, как известно, полвека еще была и советской республикой), что отразилось на их культурных особенностях. Обе страны состоят в Евросоюзе, а эстонцы всячески любят подчеркивать свою принадлежность к благополучной Северной Европе. Однако наряду с видимыми культурными и этническими сходствами, нельзя не заметить очевидных различий.

1. Экономика

Финны значительно богаче. Уровень ВВП в Финляндии составляет 46 016 долларов на душу населения, в то время как в Эстонии он в 2,3 раза меньше (19 840 долларов). При этом структура экономики у Эстонии и Финляндии почти идентичная: доминирует сфера услуг (69% у Эстонии, 60% у Финляндии), а на втором месте по доле в экономике промышленность (29% и 28% соответственно).

Однако в то время как Финляндия, вынужденная после Второй мировой войны выплачивать репарации СССР как союзница Гитлера, заняла нейтральную позицию между западным и восточным миром, получая заказы от Советского Союза, современная Эстония, напротив, стремится покончить со своим прошлым. В 90-е годы был уничтожен ряд предприятий советского времени, разрушены экономические связи с Россией и Белоруссией, а адекватной замены эстонское руководство так и не нашло. В итоге Финляндия — одна из богатейших стран мира, а Эстония — одна из беднейших в Евросоюзе, если судить по уровню жизни граждан.

2. Языковая политика и русофобия

При въезде в Хельсинки название города на дороге (как и названия всех населенных пунктов Финляндии) написано на двух языках: финском и шведском (шведы называют Хельсинки Гельсингфорсом). Дело в том, что язык главного национального меньшинства наряду с финским в Финляндии является официальным. На шведском можно обратиться в суд или любые другие госорганы, этот язык в обязательном порядке преподается в школе. При этом шведов в Финляндии лишь 5%, в то время как финнов – 90%. Доминируют шведы по численности лишь в одном небольшом регионе страны — на Аландских островах (около 30 тысяч жителей).

Языковой снобизм и дорогой алкоголь лишают Эстонию финских туристов

В Эстонии русскоязычные дорожные указатели не встречаются с 1991 года при том, что русский язык является родным для 30% жителей этого государства. Большинство же из оставшихся 70%, согласно международным исследованиям, также свободно говорят на языке Пушкина. Всего в Эстонии русским владеют 72% жителей этого государства, а эстонским – 90%.

Желание походить на Северную Европу у властей Эстонии не распространяется на языковую политику. Если 5% шведов имеют право на обязательное изучение своего языка и свободное его использование, то 30% русских, украинцев, белорусов, русскоязычных эстонцев, немцев, евреев и поляков (эти национальности в Эстонии по большей части считают русский своим родным языком) — нет. Видимо, в эстонской арифметике один швед равен шести русским. Численность русскоязычных школ стремительно сокращается, а возможность получить на русском языке высшее образование в Эстонии практически отсутствует.

Эстония ведет активную борьбу против русскоязычных граждан и своего прошлого. История ЭССР называется не иначе как периодом "оккупации", эстонские политики перед выборами любят "предъявлять компенсационный счет" за свои лишения к России. В Эстонии пересмотрена концепция Великой Отечественной войны, где национальными героями является небольшое меньшинство, воевавшее на стороне вермахта, а не большинство эстонцев, сражавшихся в составе Красной армии и партизанских соединений.

У Финляндии тоже был период нахождения в составе России (в 1809–1917 гг.) и ранее в составе Швеции (до 1809 г.). Однако об оценке тех событий говорит не только статус шведского языка в качестве официального (ряд муниципалитетов, кстати, предлагает сделать также русский обязательным для изучения), но и политика культурной памяти. В центре Хельсинки с 1894 года находится памятник императору Александру II и до сих пор никому в голову не приходило поставить вопрос о его сносе. Также, как и памятников изобретателю радио Попову и поэту Пушкину. Финны не стесняются и вспоминать о любви В. И. Ленина к их стране: оба памятника вождю мирового пролетариата до сих пор на своих местах, несмотря на то, что Финляндия никогда не была страной Восточного блока.

3. НАТО и ожидание войны

Россия никогда не воевала с Эстонией, ни один солдат эстонской армии не погиб от рук российского или советского солдата. Финны же отлично помнят и изучают в школах на уроках истории "Зимнюю войну 1939–1940 гг.", завершившуюся утратой части Карелии и Ингерманландии. Чуть менее охотно вспоминают участие Финляндии в блокаде Ленинграда, а также боевые действия финской армии в Карелии и Заполярье в 1941–1944 гг.

Мозговой центр НАТО: если Прибалтика неинтересна России, то неинтересна и нам

Однако в наступившем послевоенном мире финны занимали нейтральную позицию, не желая во что бы то ни стало занимать антисоветскую/антироссийскую позиции. Финляндия не участвовала в Холодной войне, не участвовала в гонке вооружений и не вступала в НАТО, на равных взаимодействуя с обеими сторонами конфликта. То же самое делали и шведские соседи. Сегодня они одни из самых благополучных стран в мире, не имеющие геополитических противников. Чем-то подобным из крупных государств может похвастаться разве что Швейцария.

Эстонские политики же после распада СССР вовсю раскручивали русофобскую истерию о возможности нападения со стороны России. И хотя за 27 лет эстонской независимости Россия ни разу на нее не покусилась, эта карта продолжает разыгрываться и по сей день. Эстонские политики будто боятся, что без постоянного ощущения угрозы извне иностранные партнеры перестанут обращать на них внимание, а самому эстонскому обществу придётся сосредоточиться на внутренних проблемах: невысокого по меркам ЕС уровня жизни, миграции из страны, дискриминации значительной части населения. Финны же научились не бояться, а решать свои проблемы. И это у них получается.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.