Здравствуйте, уважаемые читатели!
С вами снова "Политкорректор" – самое мощное, Вася, правозащитное обозрение всего мира и Прибалтики, в частности, и с вами его ведущий Жорик Вартанов Сергей Середенко. Тут, короче, такая канитель случилась, что мы с "Политкорректором" уехали в тюрьму. И успели уже разменять статус "задержанных" на "подозреваемых" и "под стражей". А с августа мы "обвиняемые" и "подсудимые".
Почему "мы"? Потому что один из восьми томов нашего дела посвящен полностью "Политкорректору". И наши постоянные читатели из Охранной полиции Эстонии решили выдать нам премию в жанре расследовательской журналистики в размере ч.1 ст.235 УК ЭР – до шести лет тюремного заключения.
Полгода мы были без права переписки, звонков и свиданий. Эти ограничения установила нам государственный прокурор Инна Омблер. За это время "Политкорректор" основательно заскучал и, посовещавшись с редакцией Baltnews (самого мощного, Вася, портала в мире), мы решили, что пора его ВЫПУСКАТЬ. И поэтому "Политкорректор" начнет ВЫХОДИТЬ. Из тюрьмы. Надеюсь, что, как и раньше, по субботам. До полудня. Потом, разумеется, назад, в тюрьму. Но полдня по субботам на воле – уже достижение...
Понятно, что и формат, и темп, и коммуникация будут другими. То есть – не такими, как раньше. В конце концов, мы тут в каком-то смысле в творческой командировке, в которой есть свою плюсы (новый, практически эксклюзивный материал) и свои минусы – полное отсутствие интересующей меня информации с воли. Той информации, из которой раньше складывался "Политкорректор" как ОБОЗРЕНИЕ.
Здраво рассудив, могу для начала предложить следующие рубрики: быт и права в тюрьме, информационный ад, мое уголовное дело, мои занятия, а также звонки и письма.
Переписка
Алла Березовская: "Наверное, Вам уже сообщили о трагической гибели [латвийского правозащитника, депутата Рижской думы] Саши Кузьмина. Он погиб 23 августа под поездом, а до этого принимал усилия в пикетах в Вашу защиту".
>>>Трагическая смерть. Латвийский правозащитник Александр Кузьмин в воспоминаниях коллег
Информационный ад
Нет, мне об этом не сообщали. Мне практически ежедневно сообщают о состоянии здоровья г-на Алексея Навального. 16 июля Euronews сообщил мне о том, что в Лондоне состоялась премьера оперы "Жизнь и смерть Александра Литвиненко".
3 сентября Postimees вышел с интервью с г-ном Аркадием Бабченко – тем самым, который, лежа в свиной крови, совместно с украинскими особистами предотвращал покушение на самого себя. Он, оказывается, был приглашен на президентский прием по поводу 30-летия "восстановления самостоятельности" [Эстонии].
Это я к тому, что Прибалтика уже определилась со своими русскоязычными героями, и Саше Кузьмину среди них не место.
Быт
По весне я аккуратно вырвал (выдернуть тут нечем) из Postimees крохотную заметку о том, как премьер-министр Великобритании Борис Джонсон позвонил первому министру Северной Ирландии Арлин Фостер и официально от имени кабинета попросил прощения за убийство девяти гражданских лиц, совершенных в Бэллимерфи британскими военными.
С момента этой расправы прошло 50 лет. Это приблизительно дает представление о том, как и когда прояснится ситуация со сбитым в украинском небе Boeing 777, убийством Скрипалей, отравлением Литвиненко и Навального, вмешательством в американские выборы и т.д. и т.п.
Но рубрика-то – не "информационный ад", а "быт". А все потому, что эту аккуратно вырванную заметку я столь же аккуратно приклеил к клейкой пластине на стене, как раз для этих целей предназначенной. Что-то вешать можно только на нее.
Вешать мне было нечего, и я лепил на нее вот такие вот обрывки. Про концерт любимой группы Sparks, который состоится через год, про предстоящее 100-летие вынесения приговора эстонским коммунистам, которое пройдет 9-го мая 2022 года… А потом, когда я потихоньку стал постигать тюремную науку, наставники указали мне на следующую тонкость: письма мне запрещены, а вот передачи – нет. При этом список запрещенных к передаче предметов бесконечно велик, но главное тут то, что к передаче разрешены… фотографии.
Главное, чтобы на фотографиях не было надписей или каких-то знаков, которые можно было бы истолковать как шифр. Короче, я через адвоката Владимира Седакова попросил маму прислать мне фотографии близких, и через какое-то время получил их и расклеил на доске. На следующий день на прогулке я поблагодарил наставников за науку и нарвался на такой вот диалог:
– А сколько прислали?
– Восемь.
– У меня 400, у Славки – 700…
Особенно ценятся фото подруг в неглиже.
Коммуникация
Саша Гапоненко пишет: "Ты там держись. Знаю, что одиночка – это не шутки. Не замыкайся в себе".
И не думал! И успокаиваю всех тем, что психическое мое здоровье – "5", а физическое – "3+". В хорошую погоду доходит до "4−". Из чего следует, что "письма поддержки" мне писать не надо.
Мне нужны нормальные информативные письма, мне нужны распечатки или вырезки интересных вам статей, фотографии и номера телефонов. Поскольку мои телефонные книжки – в руках Охранной полиции. Деньги тоже пока не нужны, хотя расходы на переговоры и марки велики (по здешним меркам, разумеется). Как понадобятся деньги – дам знать, стесняться не буду. Обещаю.
На звонки мне дается один час в неделю, поэтому свои "мазурки" расписываю заранее и звоню строго по плану. В основном – успокаиваю людей. Я правда в порядке!
Моя деятельность в тюрьме
Ее много. В частности, пытался баллотироваться в Маардуское городское собрание. Теоретически это возможно. Практически – нет.
Закон о выборах требует, во-первых, чтобы заявление о регистрации кандидатов подавалось в избирком лично, а не по почте. И, во-вторых, в заявлении необходимо указать "номера средств связи". Которых у меня нет. Какой сюрприз – у меня в тюрьме нет средств связи! Поэтому обжаловал у канцлера юстиции данное положение закона.
Вообще, на мой взгляд, эстонские власти совершили крупную ошибку, запустив в тюрьму правозащитника… Это г-н Навальный пусть тренируется перед зеркалом сердечки из пальцев складывать, а у меня тут дел хватает.
Я уже объявил джихад Департаменту социального страхования, который отказывается выдавать мне справку о прививке от COVID-19 (вдруг завтра на свободу, а я без справки), а также собираюсь отменить домострой Таллинской тюрьмы. Иначе как "домострой" слово kodukord я перевести не могу.
Воспоминание
Кстати, тут выяснилось, что Таллинскую тюрьму я уже побеждал. Когда она была в финальной стадии проекта, в ней был анонсирован "Центр для интернирования".
Мне пришлось здорово поездить по ушам Минюсту, объясняя, что такое "интернирование". Мне пришлось сделать запрос в Охранную полицию (в рамках моего процесса следствие вел как раз этот департамент, так что временно буду с ними формально вежлив и называть Охранкой не буду), не они ли составляют списки людей, подлежащих интернированию.
Если погуглить "Центр для интернирования" вкупе с моей фамилией, то эту историю можно легко восстановить в памяти. Так вот: согласно действующему Уставу Таллинской тюрьмы (не путать с "домостроем"!) никакого "Центра для интернирования" в ней нет. В смысле – названия такого нет. Так что, да – я победил. Хотя бы на словах. В буквальном смысле.
P.S. Про Сашу Кузьмина напишу позже. Слишком неожиданно. Надо как-то впустить это в себя.
P.P.S. Веду дневник, который пишу шариковой ручкой. Также ручкой пишу письма, все остальное – карандашом, потому что покупать разрешено только две ручки раз в две недели.
Мой дневник – кладезь каких-то комических выражений и ситуаций. В частности, прогнозы погоды на "Радио 4" одно время заканчивались так: "Видимость на дорогах хорошая, во время осадков – плохая".
Целая жизненная философия в одной фразе.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен