Призывы действующего президента Эстонии как можно скорее лишить русскоязычное население страны возможности получать образование на родном языке общеизвестны. Керсти Кальюлайд неоднократно в своих речах выступала за "интеграцию" русских на базе эстонского языка, убеждая местных русских "принять эстонский язык и культуру", то есть фактически стать эстонцами. В предновогоднем интервью эстонскому порталу DELFI президент в деталях растолковала свое понимание вопроса, заодно попытавшись отвергнуть любые аргументы и позитивные примеры иного подхода к нацменьшинствам, практикующегося в развитых странах мира.
Треть населения – это мало
"Я считаю, что у всех детей в Эстонии должна быть возможность учиться на государственном языке, так как это именно тот язык, на котором, как мы ожидаем, люди в будущем будут вести дела. И я считаю, что совсем не важно, какой у семей домашний язык. […] В Эстонии у нас недостаточно возможностей, и русскоязычная община у нас не настолько большая, чтобы хорошо обучать в школе на русском языке, поэтому я не считаю эту систему жизнеспособной", – заявила президент Кальюлайд в интервью.
Слова о "малочисленности" русскоязычной общины, составляющей около 30% населения, удивили многих.
Система образования на русском языке успешно существовала и в довоенной Эстонии, и в советское время, и разрушать ее сейчас, ссылаясь лишь на результаты тестов последних лет, которые незначительно отличаются по успешности от результатов школ с эстонским языком обучения, вряд ли разумно.
Тем более, что некоторое ухудшение качества русскоязычного образования напрямую связано с планомерными действиями самого эстонского государства по уничтожению русской школы – прекращено воспроизводство педагогических кадров для русских школ, внедряются методики, не учитывающие культурных особенностей русскоязычных учащихся, организуются ухудшающие усвоение материала эксперименты с переводом предметов на эстонский язык.
При желании Эстония могла бы все эти недостатки легко и быстро устранить, возобновив обучение учителей для русских школ в собственных вузах или заказав их обучение в России, а также открыв путь для создания русских школ через механизм закона о национально-культурной автономии.
Закон о национально-культурной автономии уже три десятка лет, по политическим мотивам, русским, являющимся признанным на законодательном уровне историческим нацменьшинством Эстонии, не позволяют использовать.
Но президента Эстонии, очевидно, права крупнейшего национального меньшинства страны не интересуют. А потому она прямо указывает, что место для его родного языка – лишь дома и на кухне.
Мы пойдем другим путем
"В Эстонии один государственный язык – эстонский. И поэтому у нас нет обязанностей воспитывать детей на каком-то другом языке. Например, так же делает Германия: там все обучение проходит на немецком языке", – сказала Кальюлайд.
Данный ответ, видимо, стоило бы разделить на две части.
Первая – это "нет обязанности". Действительно, волей большинства в Эстонии единственным государственным языком является эстонский. В то же время высшие политики страны постоянно твердят о приверженности "демократическим ценностям", которые предполагают максимальное уважение прав меньшинств, притом не только сексуальных. О последних, кстати, государственные деятели вспоминают едва ли не ежедневно и всячески их защищают.
А вот в отношении русскоязычного меньшинства предпочитают действовать по принципу вынужденного снисхождения, порой напоминающего банальную месть слабого по отношению к сильному в условиях безнаказанности. Ссылаясь на примеры Германии или Финляндии, Керсти Кальюлайд специально или по незнанию вводит читателей в заблуждение.
В Германии, помимо школ на немецком языке, существуют финансируемые государством школы нацменьшинств на сорбском (нижнелужицком) и датском языках. В Финляндии, при наличии всего 5% этнических шведов, работают школы на их родном языке, а сам шведский язык считается вторым государственным языком в стране.
Но этот опыт развитых европейских стран, судя по всему, не служит президенту Эстонии примером для подражания.
"И страны развиваются совершенно по-разному, у них разная история, и поэтому нельзя проводить параллели с другими странами, нельзя сравнивать себя с другими странами. Это так не работает. И в разных странах этот выбор был сделан по-разному. И, что важно, Эстония не дискриминирует тех, кто дома говорит на другом языке", – заявила глава эстонского государства.
Для внуков полезно
В то же время сама Кальюлайд не брезгует пользоваться пока еще существующей системой дошкольного образования на русском языке. "Мои дети знают три языка: эстонский, английский и французский, так как ходили в садик в Люксембурге. Я считаю, это трата ресурсов, когда человек идет в школу и знает только один язык. Поэтому моя дочь и сделала такой выбор – отправила ребенка в русский детский сад. У нас таких много, особенно в Таллине", – отметила президент.
Получается, что наличие русскоязычного образования в принципе "плохо" для Эстонии, но использовать возможности этого "негативного фактора" для своих детей и внуков – благое дело. Логика потрясает и заставляет всерьез задуматься.
Действительно ли Керсти Кальюлайд говорит то, что думает, или же просто оправдывает согласованную с кем-то идеологическую модель, не считая ее на самом деле чем-то важным?
Учитывая достаточно слабый мандат народного доверия эстонского президента, такое предположение вполне обоснованно. Керсти Кальюлайд нет смысла выходить за рамки принятой утвердившими ее на посту президента людьми идеологии крайнего национализма. В противном случае она рискует лишиться перспектив дальнейшего карьерного продвижения в международных организациях, куда, вероятно, отправится сразу после истечения срока ее президентских полномочий.
И все же, даже при понимании политической ситуации, у русскоязычного читателя данное интервью президента Кальюлайд оставляет горький осадок. И вбивает очередной клин между ним и эстонским государством, руководство которого по-прежнему не готово говорить с ним уважительно и на равных.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен