"Слитый" в сеть интернет черновой вариант "зеленой сделки" Еврокомиссии вызвал большое количество вопросов. В интервью Baltnews внештатный профессор Университета Восточной Финляндии и член правления консалтинговой компании по энергетическим вопросам Balesene OÜ Андрей Белый спрогнозировал, как будет складываться европейская политика по предотвращению климатических изменений, как будет выглядеть энергетическая повестка, а также почему у стран Балтии может появиться больше сфер для сотрудничества с Россией.

Про "климатическую нейтральность"

– Г-н Белый, еще 29 ноября на портале Euractiv был опубликован черновой вариант "зеленой сделки" нового состава Европейской комиссии. Однако официально документ будет опубликован только 11 декабря.

– Да, и, вполне вероятно, слив информации в массмедиа был сделан специально.

– Значит ли это, что повестку Еврокомиссии готовят к значительным изменениям?

– Конечно, это именно приоритизация вопроса "зеленой повестки". И в принципе, Комиссия ЕС (КЕС) настроена достаточно серьезно. Европейский инвестиционный банк объявил, что уже с 2022 года он не будет поддерживать какие-либо проекты, связанные с углеводородами и, в том числе, природным газом.

Кроме того, Европейский парламент недавно объявил чрезвычайное положение в климатической отрасли. Это, безусловно, политический шаг. И у меня нет такого впечатления, что в КЕС его разделяют, да и в Европейском парламенте мнения разнились. Тем не менее в КЕС будут, так или иначе, прислушиваться к Европейскому парламенту.

– Возглавляет список запланированных реформ цель по достижению "климатической нейтральности" к 2050 году. Как это отразится на энергетической повестке Европы?

– Европейская политика направлена на электрификацию экономики, что означает увеличение доли электроэнергии в конечном потреблении. Согласно различным сценариям КЕС, к 2050 доля электроэнергии в конечном потреблении будет варьироваться от 29 до 75%. Сейчас она составляет 21%.

Это означает значительное увеличение мощностей генерации, а также новых сетей передачи и распределения. Например, недавнее эконометрическое исследование показало, что европейские цели будут требовать увеличения генерации электроэнергии на 90%.

При этом уход от старых загрязняющих генерирующих мощностей и в некоторых странах даже отказ от атома приведет к издержкам на электрификацию, которые могут оказаться очень весомыми и непредсказуемыми.

Кроме того, "зеленая повестка" направлена против газовых проектов. Ведь газ является основным конкурентом в целом ряде отраслей: транспортной, индустриальной и так далее.

– Но получается, что здесь есть и политический подтекст. Ведь природный газ не представляет колоссальной угрозы климату…

– В каком-то плане представляет. Сейчас много говорят о выбросах метана, который действительно выделяется природным газом. Важно то, что метан не остается в атмосфере долго, но создает больший парниковый эффект, чем диоксид углерода. Соответственно, природный газ видится как проблемная отрасль.

Одновременно природный газ может быть представлен как топливо переходного периода к низкоуглеродной экономике, так как газ выбрасывает меньше CO2, и генерация электроэнергии позволяет гибкость.

В странах Балтии и Финляндии к газу относятся положительно. Ведь недавно был создан внутренний рынок между Латвией, Финляндией и Эстонией, также многие – в первую очередь Литва – вложили в развитие инфраструктур для импорта сжиженного природного газа.

Cтоит добавить, что рынок газа создает платформу развитию биометана, внедрение которого развивается быстрыми темпами в транспортных отраслях стран Балтии, Финляндии, Швеции. То есть рынок газа нужен.

Плюс газовое лобби на уровне ЕС продвигает идею водородной экономики, которая будет в долгосрочной перспективе замещать природный газ. Водородная экономика – еще менее реалистичный вариант, чем полная электрификация экономики. Но даже представители "Газпрома" в Брюсселе заявляют, что готовы экспортировать водород, а "Северный поток–2" будет на 80% совместим с водородом.

– При этом председатель Евкромиссии (ЕК) Урсула фон дер Ляйен охарактеризовала "Северный поток–2" как "угрозу" национальной безопасности Европы. Как в таком случае решится конфликт между ЕК и торговыми кругами Германии?

– Скорее всего, политически фон дер Ляйен связана с руководством своей страны, a Германия будет играть решающую роль в определении будущего "Северного потока–2". Конфликт, если он и есть, разрешится путем внедрения конкурентного доступа к трубопроводу. При этом видно, что Германия очень заинтересована в этом проекте.

Новые вызовы для стран Балтии

– Как вы считаете, на данном этапе страны Балтии способны перейти к курсу "климатической нейтральности"?

– Способны, потому что доля стран Балтии в выбросах невелика. Cокращение эмиссий возможно в краткосрочной перспективе путем внедрения природного газа в электрогенерации и транспорте, а также путем развития малых атомных станций нового поколения.

Однако, как я уже сказал ранее, большая часть европейского истеблишмента настроена на электрификацию именно на возобновляемых источниках энергии, а это создает дополнительную нагрузку на экономику менее богатых стран Европы.

Например, страны Балтии – среди тех, кто платит больше за электроэнергию в отношении к заработной плате. Поэтому переход на электрификацию может увеличить социальные издержки, даже вызвать общественное недовольство.

– Не получится ли так, что проекты cтран Балтии в газовой отрасли войдут в полосу кризиса?

– Поддержка газовой отрасли входит в период неопределенности. Есть клайпедский СПГ-терминал в Литве, крупнейшее газохранилище в Латвии (Инчукалнское ПХГ – прим. Baltnews), потребовавшие дополнительных инвестиций для снижения тех же выбросов… И тут, естественно, возникает вопрос: если мы переходим полностью на электрификацию, получается, что все усилия в газовой отрасли были сделаны напрасно?

И, возможно, cтранам Балтии и не нужно резко электрифицировать экономику. Большая часть эмиссии, которая существует в балтийском регионе, приходит от транспорта, особенно морского. Поэтому работать надо в этих отраслях. А развивать транспорт на сжатом или сжиженном газе значительно быстрее и дешевле, чем развивать электромобили. И выходит, что газ вполне может стать серьезным необходимым топливом для декарбонизации.

В свою очередь, развитие рынка газа дает возможности для развития бизнес-отношений с российскими поставщиками. За такой подход высказывалось, например, руководство эстонской компании Alexela. Также Клайпеда начала принимать сжиженный природный газ от "Новатэк". Интересно то, что в каком-то плане "зеленая повестка" открывает новые возможности для сотрудничества между российскими и балтийскими компаниями.

– Выходит, что понятие "климатической нейтральности" абстрактно…

– Да, ведь они не говорят об углеродной нейтральности. Соответственно, ЕК дает себе возможность отойти от имплементации целей. Потому что "климатическую нейтральность" сложно квантифицировать, в отличие от углеродной. И это, кстати, одна из причин, почему "зеленые" не голосовали за новый состав ЕК: им не понравились абстрактные суждения об экологии. 

– С введением "зеленой повестки" и продолжающимися акциями экоактивистов есть ли шанс, что "зеленые" партии будут более популярны? В Эстонии, например, они все еще остаются вне большой политики.

– Это сложный вопрос. Если издержки на "зеленую повестку" будут расти ощутимо, то может быть спровоцирован и рост антиевропейских правопопулистических сил. Эстония как раз находится в группе подобного риска. Eсли климатический курс будет в схеме "много деклараций, но бездействие", то тогда "зеленые" партии смогут набрать популярность. Хотя в странах Балтии вес "зеленых" все равно останется намного меньше, чем в Западной или Северной Европе.

– К слову, в Эстонии "зеленые реформы" могут привести к закрытию сланцевых шахт и потере работы несколькими тысяч граждан. Как в таком случае правительство сможет сохранить лицо перед ЕК и собственным народом?

– Я думаю, что здесь вопрос даже не в том, что люди потеряют работу сейчас. Что будут делать следующие поколения?

Регионы, которые зависят от сланцевой нефти, не будут жить вечно на государственные дотации. Нужны новые отрасли экономики, которые людей перетянут. А таких нет.

И это реальная проблема, которая касается не только Эстонии.

Есть другие регионы, где закрывается угольная промышленность, энергоемкая металлургическая промышленность. В Бельгии, например, регион Валлонии дотационный уже несколько десятков лет, и там безработица составляет около 20%. Не хотелось бы, чтобы Эстония пошла тем же путем, а для этого нужны структурные решения на национальном уровне.

Например, недавно новый комиссар по энергетике Кадри Симпсон (представитель Эстонии – прим. Baltnews) отметила, что "зеленая повестка" не исключает ни работу с потребителями, ни работу с бизнесом. То есть и те, и другие должны быть в выигрыше. При этом необходимо учитывать, что климатическая повестка будет превалировать, поскольку вице-президентом КЕС является Франс Тиммерманс.

Еврокомиссия и Россия

– В "черновой повестке" сказано, что Брюссель планирует "проанализировать и оценить практику "зеленого" бюджетирования". Будет ли это означать дополнительное налогообложение для "вредящих климату сфер"?

– Что вполне реально обсуждается – это налог на продукты, товары, произведенные за пределами Евросоюза, имеющие высокий углеродный след. Очевидно, что по российским товарам это может ощутимо ударить, а по китайским тем более. Непонятно, какое будущее ждет энергетические сферы России. И, конечно, существует критика в отношении таких инициатив. Многие считают, что это похоже на использование политики климата для других целей, например, протекционизма. Будем надеяться, что это не так.

– В каком ключе может пойти сотрудничество между ЕК и Россией?

– Скорее всего, будет стоять вопрос налогов, углеродного и метанового следа. Россия выбрасывает довольно много метана, и это может сыграть против российских экспортеров углеводородов. Российская атомная энергия скорее в выигрыше. Далее, "Русал" активно поддерживает свой имидж как низко углеродного производителя алюминия из-за привязки производства к гидроэнергии. Здесь действительно много нюансов.

Были дискуссии в Москве, ратифицировать Парижское соглашение или нет (Парижское соглашение – соглашение в рамках Рамочной конвенции ООН об изменении климата, регулирующее меры по снижению содержания углекислого газа в атмосфере с 2020 года – прим. Baltnews). В результате в начале года Владимир Путин принял решение поставить вопрос о ратификации, и она была произведена в сентябре.

У большинства представителей российской индустрии есть ощущение, что лучше участвовать в процессе, чем быть вне его. Возможно, это позволяет создать совместный механизм торговли правами на выброс и избежать налогообложения. Но как будет формироваться углеродное налогообложение ЕС, пока еще непонятно.