Новые газопроводы, в их числе один из крупнейших - "Северный поток-2", должны быть введены в работу уже в следующем году. Тем не менее, климатический курс Евросоюза ставит под вопрос дальнейшую реализацию проектов.
В интервью Baltnews внештатный профессор Университета Восточной Финляндии и член правления консалтинговой компании по энергетическим вопросам Balesene OÜ Андрей Белый рассказал о будущем энергополитики Европы и о том, каких перемен стоит ожидать от нынешнего правительства Эстонии.
О "Северном потоке-2" и Эстонии
– Г-н Белый, недавно премьер-министр Украины Алексей Гончарук попытался призвать Эстонию выступить против "Северного потока–2". В комментариях эстонским СМИ вы говорили, что газопровод не несет угрозы национальной безопасности государства. Как вы считаете, есть ли шанс, что страны Балтии оставят политические претензии к проекту?
– Есть две параллельные проблемы, которые завязываются на дискуссии вокруг "Северного потока–2". Первая: с перспективы макробизнеса данный проект проталкивает крупнейшая экономика Евросоюза. Вторая: "Северный поток–2" противоречит принципу солидарности Энергетического сообщества – договору, подписанному в 2009 году и направленному на расширение европейского энергетического рынка.
Согласно этому соглашению, Украина, присоединившаяся к нему позже, является частью этого сообщества. Поэтому солидарность с Украиной – важный компонент. В этом основная дилемма – с одной стороны, Германия хочет "Северный поток–2", а с другой стороны, нужно считаться с принципом солидарности. Насколько проект нарушает или не нарушает интересы Украины – это уже другой вопрос.
– Почему призыв был направлен именно к Эстонии? Ведь эта страна никак не связана с "Северным потоком–2".
– Какие мотивации стоят за Киевом, я не могу ответить. Но я бы сказал, что логичнее, конечно, было бы призывать Финляндию. Именно эта страна является председательствующей страной ЕС до декабря 2019 года и, соответственно, именно Финляндия может или должна влиять на такие процессы.
Но тут нужно понять – для Берлина вопрос решен. Поэтому и существуют некоторые трения внутри Евросоюза. Мало того – создается впечатление, что Германия хочет "Северный поток–2" даже больше, чем Россия.
– Если Эстония присоединится к Украине, не создаст ли это дополнительного давления на нее со стороны стран-членов ЕС, одобривших проект?
– Это скорее вопрос к представителям МИД Эстонии. Балансировка, действительно, есть. Когда этот вопрос обсуждался в эстонском "Международном центре обороны и безопасности", неоднократно повторялось, что с точки зрения безопасности физической угрозы для Эстонии нет. С другой стороны, необходимо считаться с союзниками. Какое решение примет МИД Эстонии – это вопрос к нему или другим ведомствам страны.
– Может ли случиться так, что в итоге страны Балтии получат хотя бы косвенную выгоду от запуска "Северного потока–2"?
– Косвенно, да. Я бы не называл это прямой или непрямой выгодой от проекта, но рынки всегда заинтересованы, чтобы было больше газовых связок, чтобы была большая ликвидность. Однако и здесь необходимо принимать в расчет то, как будет развиваться регулирование "Северного потока–2".
Если "Газпром" получит монополию на экспорт газа по трубопроводу – это один сценарий. Возможно, это будет вызывать ощущение зависимости от одной компании у других игроков рынка. И всех ждет совершенно иное развитие событий, если "Северный поток–2" будет открыт наполовину для других компаний – будь то российские независимые компании или члены консорциума "Северного потока–2", транспортирующие топливо от лица европейских компаний.
Стоит еще добавить, что консорциум "Северного потока-2", швейцарская компания Nord Stream 2 AG, подала иск в инвестиционный арбитраж в рамках Договора к Энергетической Хартии. Его подписантом является ЕС. Он соответственно обязуется создавать благоприятные условия для инвестиций.
Консорциум не одобряет поправки к законодательству ЕС, принятые в прошлом году и направленные на применение конкурентного доступа к мощности трубопровода, при этом уличает ЕС в дискриминационном подходе, так как поправка направлена именно против "Северного потока-2". Результат арбитражного решения также повлияет на механизмы использования мощности трубопровода в будущем.
О новых газовых рынках
– В одном из интервью вы упоминали, что Эстония, Латвия и Финляндия организовали собственный газовый рынок. Как это выглядит на практике?
– Есть общее регулирование газового рынка Европейского союза, которое направлено на то, чтобы создать бóльшую конкуренцию среди газовых компаний. Тем временем между сетевыми компаниями, транспортирующими газ через трубопроводы, необходимы отдельные соглашения.
Обычно они заключаются на региональном уровне – чтобы обнулить тарифы за транспортировку и вместо этого совместно делить тарифы на вход в сеть. На общем уровне этого достичь тяжело, а вот на региональном уровне эти договоры появляются. Соглашение между Эстонией, Латвией и Финляндией является ярким примером такой схемы.
– В свое время проект Balticconnector, который должен соединить распределительные сети Финляндии и Эстонии, а позже – Латвии, Литвы и Польши, называли способом добиться энергонезависимости от России.
– Цель проекта Balticconnector – соединить газовое хранилище в латвийском Инчукалнсе с рынком Финляндии. Совместное соглашение трех сетевых компаний с Balticconnector позволяет финским покупателям иметь доступ к этому газохранилищу. А в газохранилище в основном российский газ. Поэтому я бы не торопился с заключением, что это приводит к снижению доли российского топлива. Это скорее помогает диверсификации газа – российского или нероссийского – в Финляндию.
– Проект Balticconnector уже не раз называли убыточным. Так ли это?
– Об этом еще рано говорить. Любые инфраструктурные проекты очень сложно оценить с точки зрения краткосрочной прибыли. Все проекты, которые строил Советский Союз в германском и итальянском направлении в 60-е годы, подвергались ожесточенной критике. Тем не менее 50 лет спустя именно трубопровод "Дружба" (построен СССР в 1960-х годах для доставки нефти из Волго-Уральского нефтегазоносного бассейна в социалистические страны Совета экономической взаимопомощи – прим. Baltnews) считается одним из самых выгодных.
Есть другая проблема, более стратегического характера – новая Европейская комиссия хочет сделать упор на декарбонизацию европейской экономики и, соответственно, уход от углеводородов, включая природный газ.
И тогда возникает вопрос: получается, что все усилия, поставленные на диверсификацию сетей и строительство новых трубопроводов – таких как Balticconnector и "Северный поток–2" – идут насмарку? В этом и заключается основное противоречие, которые мы видим перед газовыми рынками и инфраструктурными проектами.
О климатической повестке в Европе
– Новым еврокомиссаром по энергетике стала представитель Эстонии Кадри Симсон. Чего можно ожидать от этого назначения?
– Очевидно, что в сферу вопросов Кадри Симсон будет входить имплементация более общей энергетической политики ЕС. Но самое интересное – другое.
Симсон находится под руководством комиссара и заместителя председателя Комиссии Франса Тиммерманса, который отвечает за климат. То есть если в реальности посмотреть на структуру новой Еврокомиссии, то получается, что климат находится над энергетикой.
И это впервые за всю историю организации. Такое ощущение, что роль Кадри Симсон будет заключаться в том, чтобы сократить риски от сильных социальных издержек, подавлять слишком централизованный подход в экологической политике и не допускать удара по населению. А декарбонизация будет первичной целью.
– Тем не менее позиция Симсон в отношении российских проектов не совсем ясна.
– Здесь скорее вопрос в том, как политика декарбонизации повлияет на взаимоотношения ЕС с внешним миром, включая Россию. И вопросы поддержки новых инфраструктурных проектов нефтегазовой отрасли уже находятся под сомнением. Не стоит забывать такую вещь – политика декарбонизации, как ее часто видят в Брюсселе, направлена против природного газа, а не против угля и нефти.
Например, куда будет уходить субсидирование ЕС – на развитие точек электромобилей или станций сжатого природного газа и СПГ? Время покажет, но оно вряд ли будет уходить и туда, и туда. И здесь под вопросом стоит именно природный газ, а уже далее – как это отразится на России.
Я не могу сказать, что не предлагаются альтернативы. Например, российские компании предложили экспортировать водород вместо СПГ. Не знаю, насколько это экономически целесообразно, но это обсуждается.
– В последнее время часто говорят о том, что энергетическая сфера в Европе становится все более политизированной. Как вы считаете, с появлением климатической повестки можно ожидать изменения этой тенденции?
– Климатическая повестка сильно влияет на политическую. Но она ее отнюдь не деполитизирует. Она, скорее, дает новый виток политизации. И даже больше – климатическая повестка вынесла энергетические вопросы на новый уровень, на уровень обывателя. А политизация вопроса на народном уровне всегда чревата непредсказуемыми эффектами.
О переходе со сланца на газ
– Сейчас вопрос защиты экологии поставлен в ЕС достаточно остро. Например, Эстония пытается отказаться от сланца, что вызывает протест нарвских энергетиков.
– Тут нужно смотреть национальный план, который Эстонская Республика предоставила Европейской комиссии. Естественно, упор на экологию есть, он значительный. В частности, в Эстонии достаточно успешно идет развитие биометана.
Действительно, ведутся горячие дебаты на тему закрытия сланцевых шахт. В одном своем исследовании я говорил о том, что переход со сланца на газ был бы выгодным для Эстонии. Но не факт, что это мнение разделяют в эстонских кругах.
– В чем состоит выгода?
– В совмещении экологии и экономики. Несколько глупо брать только импортированную электроэнергию – теряется инженерная экспертиза. А что касается развития собственной возобновляемой энергии – это крайне сложный процесс. Подобные установки нуждаются в дополнительной энергии, когда, например, ветра нет и солнце не светит. В этой связи переход с электроэнергии на газ был бы логичным.
– Но ведь это – проекты будущего. Получается, что в ближайшие годы страны Балтии останутся зависимыми от импорта энергии?
– Энергетическая зависимость – понятие абстрактное. Страны Балтии и Скандинавские страны объединены в один энергетический пул, который позволяет торговать любой электроэнергией. И иногда даже неясно, откуда она пришла. Это рынок.
Желательно, чтобы газовый рынок шел в том же направлении. Например, в литовской Клайпеде есть российский газ от "Новатэк". То есть, естественно, есть импорт и есть свои мощности – чистой автаркии нет нигде. И не должно быть в глобализированной экономике.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен