Baltnews поговорил с главой правозащитной организации "Русская школа Эстонии" Мстиславом Русаковым о том, как он оценивает текущий политический союз центристов с правыми, почему Объединенная левая партия провалилась на выборах, и есть ли будущее у русских в Эстонии.
– Г-н Русаков, как вы оцениваете текущую коалицию? Могли бы подумать, что Центристская партия будет находиться в союзе с правыми силами, и не просто правыми, а с такими, как EKRE?
– Это забавный случай, потому что Центристская партия строила свою программу на лозунгах "если вы за нас не проголосуете, придет EKRE". В итоге люди проголосовали за них и получили EKRE в правительстве.
Чем отличается EKRE от "Отечества" или Партии реформ? Национал-консерваторы говорят о том, о чем другие молчат. А так разницы практически нет. Только по вопросу о русских школах все высказываются за ее ликвидацию – нюансы во времени, кто-то хочет быстрее, кто-то медленнее.
Парадокс заключается в том, что единственная партия, которая видит перспективу в сохранении русских школ, – это EKRE. 
Однако видит их сохранение не как муниципальных, а существующих при национально-культурной автономии.
Но у нас этой национально-культурной автономии нет, ни у кого не получилось ее создать. Когда мы вели судебные процессы за сохранение русских школ, то судьи так и писали: "Вы можете сделать это в рамках национально-культурной автономии". Но ее нет.
– Министерство внутренних дел возглавляет лидер Консервативной народной партии Март Хельме. Есть ли какие-то перспективы у решения вопроса неграждан теперь?
– Вопрос неграждан у нас решается естественным путем – путем вымирания этих неграждан. Практически все партии стоят именно на этом решении проблемы. Даже Центристская партия не проявляет особую инициативу. Единственное, что они могут предложить, – бесплатные курсы эстонского языка.
Социал-демократы страшно гордятся тем, что, благодаря им дети, которые родились после 1992 года и у которых оба родителя неграждане, автоматически получают эстонское гражданство. Хотя гордиться особо нечем, потому как так было прежде, просто происходило не автоматически, а по заявлению. Многие ленились это делать. Вот такие мелкие уступки они готовы дать, но не больше.
– А как вы относитесь к инициативе Партии реформ о двойном гражданстве, которая предполагает раздачу паспортов всем эстонцам, проживающим за рубежом, но не в России?
– Де-факто это уже есть. У нас по конституции нельзя отобрать гражданство, если оно получено по рождению. Что касается русских, то им с этим сложнее, особенно если они получили гражданство не по рождению, а по натурализации, потому как его могут лишить в любой момент. А если узнают, что у человека есть еще и российский паспорт, помимо эстонского, то гражданство Эстонии у него отберут.
– Как бы вы оценили вашу работу в рамках Объединенной левой партии Эстонии на выборах? Что не получилось и почему?
– Поработать мне, к сожалению, не дали. В Избирком было подано два списка на парламентские выборы: наш список и список Юлии Соммер. Мы подали его заранее, они же – в последний момент. Избирательная комиссия зарегистрировала крайний список чисто по формальному признаку. И поэтому мы до выборов допущены не были. Наше крыло популярно в русских кругах, про другую часть это сказать нельзя. Они известны скандалом и партийным расколом, и получили свой скромный результат, отчасти, благодаря нам.
Наша группа (проект Партии народов Эстонии – прим. Baltnews) сама вступила в ОЛПЭ буквально два года назад. За эти два года много чего не сделаешь, но какая-то минимальная известность появилась. Ранее ОЛПЭ вообще не упоминалась, как будто этой партии не было. Мы ее немножко раскрутили. Этим результатом попробовала воспользоваться другая группа, но у них это плохо получилось, потому что сами из себя они мало что представляют и среди людей популярностью не пользуются.
– Чем разрешился конфликт?
– Конфликт ничем не разрешился, сейчас дело находится в суде. Подоплека всего конфликта заключалась в том, что у партии нет денег. В Эстонии, как и везде, это взаимосвязано. Предвыборная кампания стоит огромные деньги. Но и большие ресурсы не помогают, как показал пример. А если еще и денег нет, то шансы совсем нулевые. Поэтому некоторые старые члены партии думали, кому бы партию, условно говоря, продать. То есть найти спонсора, который бы профинансировал партию, чтобы получился какой-то результат. Вариант, что партию кому-то подарят, нас не устраивал.
– Какие теперь перспективы для вас?
– Поживем – увидим, кому эта партия достанется. Юридически наша позиция намного сильнее, чем у наших оппонентов. Но нам кажется, что здесь есть некая заинтересованная третья сторона, которая им подыгрывает. Это было видно по решению Центральной избирательной комиссии. У меня есть такое предположение, что если бы они подали список первыми, а мы последние, то все равно зарегистрировали бы их группу.
– Возьмем для сравнения соседнюю Латвию, вы ведь наверняка с коллегами общаетесь. Почему у "Русского союза Латвии" получилось добиться хотя бы скромного результата на выборах, а у ОЛПЭ нет?
– "Русский союз Латвии" – это бывшая "ЗаПЧЕЛ", которая когда-то имела солидные позиции в парламенте. В Эстонии было нечто подобное – Русская партия, Объединенная народная партия. Собственно, ОЛПЭ и стала приемником последней. Но Татьяне Аркадьевне [Жданок] удалось сохранить то, чего товарищам из Объединенной народной партии не удалось.
Партия развалилась, распалась, часть перешла к центристам, часть объединилась с Левой партией. При таком старте сложно чего-то добиться. Мы видели себя в качестве реаниматоров, но, к сожалению, этого не получилось. В свою очередь, Жданок каждый раз берет мандат в Европарламенте, что уже является определенным информационным и финансовым ресурсом. У нас такого ресурса нет. Единственные представители ОЛПЭ в Европарламенте – это депутаты левых партий Германии, Франции и т. д., но не Эстонии.
– А как вы относитесь к деятельности евродепутата Яны Тоом?
– Она позиционирует себя как защитник русскоязычного меньшинства, и у нее есть свой электорат, который поддерживает ее начинания. Когда Тоом была депутатом эстонского парламента, мы с ней успешно сотрудничали. Но когда человек занимает новую должность, с ним надо знакомиться заново. Познакомиться заново с ней не удалось. Когда она баллотировалась в Европарламент, мы ее очень поддерживали, но, став депутатом ЕП, Тоом контакт с нами прекратила. 
Я пытался через нее решать вопросы, связанные с русской школой. Но Тоом призвала нас "оставить ее в покое, так как все уже привыкли к системе 60 на 40". Она заняла очень странную позицию в Нарве по русским гимназиям, где у нее на этой почве произошел конфликт с Михаилом Стальнухиным. По его словам, она сдала русскую школу в Нарве. Та же ситуация произошла с Сависааром, который взрастил Тоом как политика, дал гражданство за заслуги, пустил ее в Европарламент, назначил главным редактором газеты "Столица". А она его предала, если называть вещи своими именами.
Но избиратель простил Тоом и проголосовал за нее, потому что не увидел других альтернатив. Однако в Нарве, где она возглавила список Центристской партии, на выборы пришло всего 30%. Там как раз все о ней знают.
– Вы никогда не задумывались о том, что низкая активность русскоязычных жителей Эстонии на выборах, низкие результаты ОЛПЭ продиктованы не столько невозможностью донести ваши идеи до избирателя, сколько тем, что людей все устраивает, и они не хотят перемен?
– Все устраивает? Вряд ли. Скорее всего, это просто апатия. Люди не видят смысла защищать свои интересы, потому что считают это бессмысленным. По факту, может быть, они и правы. Действительно, из того, что мы пытаемся сделать, редко что-то получается. В том числе, по причине низкой активности. Максимум, на что хватает людей, – пойти на выборы и проголосовать за Яну Том.
– Каково будущее русскоязычного меньшинства Эстонии? Оно, так или иначе, придет к ассимиляции или отстоит свою автономность?
– Я думаю, что нас не удастся поглотить. Во многом это зависит от региона. Например, есть места, где русские составляют 90% от населения и даже больше. Меньшее не сможет поглотить большее, как была Нарва русскоязычной, так она ей и останется. В Тарту и других маленьких городах русскую общину мы теряем.
Потому что нет русской школы – нет и русской общины.
Нам остается рассчитывать на Европу, так как НКО "Русская школа Эстонии" – член Федералистского союза европейских национальных меньшинств. В нем состоят серьезные ребята – немцы, венгры, которые борются за свои права и во власти присутствуют. Они отстаивают и наши права в частности. Возможно, и нам удастся за счет этих добрых немцев и венгров чего-то добиться. В прошлом году, например, они вышли с инициативой законопроекта в рамках Европейского союза, где прописаны права национальных меньшинств.
В настоящее время эти права в каждом государстве регулируются по-своему. А если будут общие директивы по ЕС, где будет сказано, что национальные меньшинства имеют право на свою школу, Эстонии некуда будет деваться. Ей придется сохранить русскую школу. Однако, когда это произойдет, я не знаю.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен