Совсем скоро, 3 марта, в Эстонии пройдут парламентские выборы, результаты которых определят политический курс страны на ближайшие четыре года. В рамках спецпроекта "Выборы в Рийгикогу. Что обещают кандидаты?" Baltnews.ee провел серию интервью с претендентами в Рийгикогу от разных политических сил и узнал, что они готовы предложить местным русским.
На вопросы журналистов Baltnews.ee отвечали кандидат от Центристской партии, евродепутат Яна Тоом, член правления Объединенной левой партии Эстонии (ОЛПЭ) Мстислав Русаков, лидер Консервативной народной партии Эстонии (EKRE) Март Хельме, кандидат от Социал-демократической партии Яак Аллик, кандидат от партии "Отечество" (Isamaa) Лаури Вахтре и лидер партии "Эстония 200" Кристина Каллас. Представители самой крупной оппозиционной силы в парламенте – Партии реформ – по политическим мотивам отказались общаться с корреспондентами портала. Тем не менее позиция реформистов, взятая из открытых источников, все равно присутствует.
Русская школа
Дальнейшая судьба русской школы стала одной из главных тем, затронутой в интервью с эстонскими политиками. Этот вопрос уже давно активно обсуждается в Эстонии и практически делит общество на два лагеря: тех, кто отстаивает права русских обучаться на родном языке, и тех, кто считает русский язык серьезным препятствием на пути "эстонизации" далеко неоднородного по своему национальному составу населения страны.
Центристская партия, как и прежде, делает основную ставку на русскоязычное население (опросы показывают, что их электорат состоит на 80% из русскоязычных) и ставит во главу угла возможность выбирать язык обучения для национальных меньшинств.
Подобную позицию разделяют и представители ОЛПЭ, которые системно отстаивают право на русское образование в различных международных институтах и организациях Европы. Тем не менее шансы левых на попадание в Рийгикогу весьма скромны, учитывая их внутрипартийный раскол, случившийся накануне предвыборной кампании, и отсутствие необходимых средств на агитацию. Получается, что единственной политической силой, представляющей интересы русскоязычного населения в части сохранения образования на родном языке, по-прежнему остается партия Юри Ратаса.
Что касается других опрошенных партий, они, вне зависимости от предлагаемого формата, стремятся к единой цели: так или иначе прийти к системе полного обучения на эстонском. Так, правые силы настаивают на решении вопроса в наиболее радикальном исполнении: единовременный перевод школ и детских садов на государственный язык.
В то же время "Эстония 200" и социал-демократы понимают, что на мгновенную реформу образования в стране не хватит ресурсов и кадров, предлагая "мягкие" формы "эстонизации" школьных учреждений. Примечательно, что партия Кристины Каллас "Эстония 200" в своих заявлениях и вовсе смещает акцент с языка образования на проблему отсутствия взаимодействия между разными этническими группами. По мнению политика, именно это лежит в основе разделения общества, панацеей от которого станет обучение эстонских и русских школьников под одной крышей.
Но стоит ли рассчитать, что победа центристов на выборах сможет как минимум на один электоральный цикл сохранить русскоязычные образовательные учреждения и избавить эстоноземельцев от возможности реализации латвийского сценария (в Латвии с 2018 года все школы переведены на государственный язык)? Даже при текущих раскладах Центристская партия будет вынуждена вести коалиционные переговоры с другими политическими силами, чьи взгляды в этом вопросе кардинально иные.
В связи с этим можно предположить, что вопрос о языке национального меньшинства не будет принципиальным в момент дележа министерских портфелей, и центристы пойдут на уступки. Отчасти здесь показательна ситуация вокруг новой гимназии Кохтла-Ярве, когда под давлением правых радикальных сил правительство центристов отказалось от идеи двуязычной школы.*
Статус русского языка
В отношении этого вопроса у всех парламентских партий позиция едина: в республике должен быть один государственный язык – эстонский. "Наша страна, – отмечает лидер "Эстонии 200" Кристина Каллас, – единственная в мире, которая может развивать эстонский язык". Тем не менее это не мешает соседней Финляндии, на которую во многом равняется Эстония, иметь два национальных языка. Носители второго из них – шведского – составляют только 5% от всего населения.
Единственную альтернативу в этом вопросе предлагает Объединенная левая партия. По мнению ее представителя, Мстислава Русакова, "русская община настолько большая, что она, естественно, имеет право на свой государственный язык".
Стоит отметить, что среди центристов также обсуждалась возможность предоставления "культурной автономии" русским, которая подразумевает особый статус языка национального меньшинства. Идею неоднократно выдвигала евродепутат Яна Тоом, но, как выяснилось, безуспешно.
Институт негражданства
Порядка 80 тысяч жителей республики до сих пор имеют серые паспорта неграждан Эстонии. На сегодняшний день республика не подписала и не ратифицировала ни одну из конвенций о сокращении количества лиц без гражданства, их правах и статусе, бросая тень на всю правозащитную систему Евросоюза. Однако это не смущает большую часть политической элиты Эстонии, которая гражданством "разбрасываться" не спешит.
По мнению правых партий, в частности EKRE, в республике гражданство дается "слишком свободно", поэтому необходимо ввести квоту на получение эстонского паспорта.
По-другому к вопросу подходят центристы и социал-демократы, предполагая разрешить проблему путем массовой выдачи паспортов определенным категориям жителей. Так, представитель Центристской партии Яна Тоом считает, что "люди, которые за столько лет подтвердили свою лояльность государству, не взяв российского гражданства, достойны того, чтобы получить эстонские паспорта без всяких экзаменов".
Упрощение процедуры выдачи гражданства также в преддверии выборов обсуждалось в Социал-демократической партии. Министр внутренних дел, социал-демократ Катри Райк в момент активной фазы избирательной кампании выдвинула идею о том, что все дети, рожденные в Эстонии, должны иметь возможность получить эстонский паспорт (даже дети российских граждан). В партии же отказались рассматривать позицию Райк в качестве программной, обозначив, что это всего лишь "личная" инициатива министра.
Вопрос о мигрантах
Практически все партии в один голос заявляют, что в Эстонии миграционного кризиса нет. По их словам, беженцы с Ближнего востока не угрожают республике, поскольку Эстония – далекая и маленькая страна, в которой проживают не более сотни средиземноморских переселенцев, преимущественно из Сирии. Исключение составляет "националистический блок" (EKRE, "Отечество" и Партия реформ), выступающий за усиление контроля над границами.
"Нам нужно, чтобы миграция находилась под контролем государства, чтобы было сотрудничество с целью уменьшить давление, чтобы попавшим в беду помощь оказывалась на их родине, чтобы защищались интересы стран, и чтобы была организована возвратная миграция", – считает Юрген Лиги из Партии реформ.
В ОЛПЭ также весьма прохладно относятся к мигрантам с Ближнего Востока. По мнению партии, Эстония должна сама решать, кого принимать в страну, а кого нет.
Однако куда большую проблему составляют мигранты с Украины, приезжающие в Эстонию на заработки. С одной стороны, политики признают, что в стране ощущается нехватка рабочей силы, и с этой точки зрения мигранты нужны как воздух, но, с другой стороны, они снижают общий уровень зарплат, что сказывается на местных жителях.
Чтобы решить эту проблему, партии предлагают разные варианты. Например, "Эстония 200" предлагает ограничить пребывание трудовых мигрантов в стране сроком до двух лет. Схожего мнения придерживаются и соцдемы.
Центристка Яна Тоом выступает за несколько иной подход. "Необходимо пересмотреть исключения, которые позволяют платить рабочим зарплату ниже средней по отрасли. Если мы покончим с социальным демпингом, то дефицит человеческого капитала перестанет быть нашей проблемой", – считает она.
Глава EKRE Март Хельме уверен, что борьба с "социальным демпингом" должна вестись при помощи внедрения новых технологий. По его логике, в этом случае снизится нужда в дешевой рабочей силе.
Однополые браки
Тему легализации "гей-браков" нельзя назвать центральной в Эстонии. Большинство населения страны считает гомосексуальность чем-то неприемлемым. По мнению социологов, это связано с тремя аспектами: религиозностью людей, советским воспитанием старшего поколения, а также консервативностью и патриархальностью населения.
Неудивительно, что как "левые", так и "правые" в эстонском обществе к однополым бракам относятся одинаково плохо. Как пример, и Мстислав Русаков (ОЛПЭ), и Март Хельме (EKRE) выступают против их легализации: по их мнению, брак – это союз исключительно между мужчиной и женщиной.
С ними не согласна Кристина Каллас ("Эстония 200"). По ее мнению, в Эстонии "люди должны иметь одинаковые права, поэтому мы поддерживаем легализацию однополых браков". Социал-демократы и Партия реформ также относительно толерантно относятся к "гей-бракам". В 2017 году с их подачи был принят закон об однополых союзах. Локомотивом закона о партнерстве, а затем и прикладных актов к нему были соцдемы.
У отечественников и центристов по этому вопросу позиция нейтральная. Например, член партии "Отечество" Лаури Вахтре не против гражданских союзов, но категорически против однополых браков.
"Пусть союзы будут, главное не называть это браком", – считает он.
Внешняя политика
Эстония как маленькая страна движется в фарватере антироссийского курса Североатлантического альянса. Практически все партии, кроме ОЛПЭ, активно поддерживают членство Эстонии в НАТО и выступают за дальнейшее укрепление сотрудничества в рамках альянса. "Отечество" твердит об увеличении расходов на оборону до 2,5% ВВП, реформисты – о расширении участия республики в гражданских и военных миссиях НАТО. А в EKRE уверены, что следует больше взаимодействовать именно с США.
"Всем ясно, что Америка – это мощь, а все остальные государства – это союзники Соединенных Штатов Америки. Мощь НАТО зиждется на мощи США", – уверен глава EKRE Март Хельме.
При этом, несмотря на постоянные разговоры о "российской угрозе", мало кто говорит об увеличении расходов на оборону.
"В отношении расходов на оборону мы свои обязательства исполняем. Повышать инвестиции в это нет необходимости. Если нужно делать инвестиции в военную инфраструктуру, то для этого можно взять кредит", – заявила лидер "Эстонии 200" Кристина Каллас.
Центристская партия, поддерживающая членство Эстонии в НАТО, не исключает активизацию сотрудничества с европейскими коллегами по созданию единых вооруженных сил ЕС.
"Я все же сторонник европейской армии", – заявила Яна Тоом.
Кроме того, в Эстонии ведется дискуссия по вопросу построения отношений с Россией. Спектр предложений варьируется от готовности выстраивать добрососедские отношения (ОЛПЭ) и поддерживать культурные связи (социал-демократы) до откровенного отторжения и признания России "агрессором" ("Отечество"). В Эстонии признают, что отношения двух стран оставляют желать лучшего, однако всю вину за кризис возлагают на российскую сторону.
"Отношения с Россией во многом зависят от нее самой, а не только от Эстонии", – уверен лидер EKRE Март Хельме.
Отечественник Лаури Вахтре довольно критически оценивает восточного соседа.
"Для России как будто неправильно, что мы независимы от нее. Она думает, что Эстония до сих пор принадлежит ей. А мы не согласны с этим. В этом и есть проблема", – считает он.
Так, все партии Эстонии, за исключением ОЛПЭ, в той или иной степени относятся к России враждебно. Наиболее умеренная позиция лишь у Центристской партии, социал-демократов и "Эстонии 200", выступающих за развитие трансграничных отношений, культурных связей и образовательных обменов.
По вопросу пограничного договора с Россией, который был заключен в 2014 году, в Эстонии сложился консенсус: практически все основные политические силы выступают за его ратификацию. Исключение составляет EKRE, считающая, что правительство должно отозвать свою подпись, поскольку республика таким образом закрепляет за Россией якобы эстонские земли. Партия считает, что территория Печорского района и Занаровья должна принадлежать Эстонской Республике.
"Нет никакой разницы в оккупации территорий Эстонии, единственная разница – временная: наши территории оккупировали раньше, а Крым и территории Грузии – позже. И это единственная разница. ˂…˃ 5,2% нашей территории точно так же оккупировано и аннексировано", – заявил в ходе одного из заседаний Рийгикогу член EKRE Хенн Пыллуаас.
Каким будет новое правительство?
Все опросы демонстрируют четкую тенденцию: первое и второе места в рейтингах популярности занимают Центристская партия и Партия реформ. Третье место удерживает эстонская Консервативная народная партия (EKRE). Далее идут социал-демократы, отечественники и "Эстония 200". Остальные партии пока не проходят избирательный порог.
Рейтинг Центристской партии и Партии реформ говорит о том, что эти две политические силы будут главными соперниками на предстоящих выборах. Однако не исключено, что именно они после 3 марта пойдут на переговоры о создании большой коалиции. Несмотря на идеологические разногласия по ряду вопросов, ни центристы, ни реформисты не исключают возможного сотрудничества.
Главным стимулом для Партии реформ станет явное нежелание и дальше "отсиживаться" в оппозиции. Так, предприниматель, в прошлом один из влиятельнейших реформистов Нейнар Сели заявил, что партии пора прекратить отторжение центристов, и после парламентских выборов сформировать "большую коалицию". По мнению политологов, реформисты уже выразили готовность создать союз с партией Ратаса, которая при существующих раскладах определенно будет выступать с "позиции силы" в переговорах.
Вариант нынешней коалиции – центристы, отечественники и социал-демократы – становится все менее возможен. Снижение популярности первых двух партий ставит под сомнения их способность быть весомыми "игроками" в переговорах о формировании коалиции.
"Нерукопожатная" EKRE хоть и занимает стабильно третье место в предвыборных рейтингах, станет по сути главной "золотой акцией" будущего парламента. Поддержка в 20% позволит дать EKRE преимущество в переговорах по созданию коалиции. Даже после резких заявлений лидеров парламентских партий о невозможности союза с национал-консерваторами, политики все же допускают условия, при которых сотрудничество с EKRE станет реальным.
Так, Яна Тоом, не раз обрушиваясь с жесткой критикой на партию Хельме, заявила, что "если EKRE изменит свою риторику, извинится за все глупости, произнесенные ими по поводу "кремлевских тараканов", можно будет уже о чем-то говорить".
Сам же Март Хельме уверен, что если центристы с реформистами не смогут договориться о "большой коалиции", то оба лидера выборной гонки выразят намерение сесть за стол переговоров с национал-консерваторами. "Тот, кто будет более гибким, и станет нашим партнером", – убежден Хельме.
Post Scriptum
Кто бы ни сформировал коалицию, судьба русскоязычного населения предрешена: роль русского языка будет снижаться и дальше. Никто из основных эстонских политических сил не способен предоставить культурную и уж тем более территориальную автономию местным русским.
Можно констатировать, что с годами эстонский язык вытеснит русский, и образование полностью встанет на "эстонские рельсы". Вопрос "неграждан" также вряд ли будет решен. Причина – постепенное "естественное отмирание" проблемы.
Россия, пока это модно и выгодно, по-прежнему останется "внешним врагом" и "агрессором, нарушающим международное право". При этом Россия и Эстония будут стремиться развивать региональное сотрудничество, поскольку межгосударственные отношения "отравлены" жесткой русофобией и нежеланием вести конструктивный диалог с большим соседом.
Тем не менее из всех "зол" они выберут наименьшее, и единственным требованием избирателей станет даже не улучшение условий жизни, а хотя бы их сохранение на прежнем уровне и после выборов.
Материал составлен корреспондентами Baltnews.ee Майей Бобенко и Семеном Бойковым.
*На момент написания материала власти склонялись к открытию 100% эстоноязычной гимназии, однако в дальнейшем пришли к тому, что 1 —го сентября в городе откроется двуязычное учебное заведение.