Друзья и единомышленники правозащитника Сергея Середенко спорят о причинах его ареста. Из заявления Государственной прокуратуры Эстонии ясно лишь то, что Середенко подозревают в совершении преступления, предусмотренного статьей 235 прим уголовного кодекса – "Отношения против Эстонской Республики". Максимальное наказание – шесть лет лишения свободы.
Хотя статья сформулирована витиевато, ее суть понятна. Любые контакты (эстонский кодекс называет их "отношениями") с иностранцами – будь то госструктура, общественная организация или физическое лицо – могут быть истолкованы как преступные. Если, конечно, спецслужбы Эстонии разглядят в деятельности этого иностранного юридического или физического лица антиэстонскую направленность.
Ну, а поскольку Россия рассматривается как главная "внешняя угроза", понятно, что речь идет не об абстрактных иностранцах, а конкретно о российских организациях и гражданах.
Шпионаж-лайт
Аналогичные статьи имеются в уголовных законах Латвии и Литвы. Все они приняты сравнительно недавно, на фоне обострившихся отношений между Западом и Россией. Их общий смысл, если коротко, – криминализация контактов с Россией. Я (автор Владимир Линдерман – прим. Baltnews) предложил для них объединяющее название: шпионаж-лайт.
Дело в том, что привлечь неугодного человека за шпионаж или измену родине не так-то просто. Нужны улики, доказывающие, что он контактировал с разведслужбой другой страны, похищал и передавал государственные секреты. А как же быть с журналистами и правозащитниками, которые симпатизируют России, но с СВР и ГРУ не сотрудничают и доступа к секретной информации не имеют?
Для них и были изобретены статьи "шпионаж-лайт", развязавшие руки прибалтийским спецслужбам. Получил, допустим, в российском фонде финансирование на издание книги или поучаствовал в форуме, где обсуждались проблемы русских зарубежья, – вот тебе готовый повод для уголовного преследования.
Думаю, за что-то подобное и арестовали Сергея Середенко. В Латвии, напомню, обвинения по статье "шпионаж-лайт" предъявлены Юрию Алексееву и Александру Гапоненко.
Лукавость и особый цинизм подобных обвинений состоят в том, что ни в одной из прибалтийских стран не существует – по крайней мере, в публичном доступе – списка иностранных (российских) организаций, с которыми жителям Латвии, Литвы или Эстонии запрещено сотрудничать. Что открывает широчайшие возможности для произвола спецслужб. При желании можно придраться к любому. Ведь нет гарантий, что, допустим, общество "Кролиководы России" не строит планы по уничтожению латвийского травяного покрова.
Сообщество – это взаимодействие
Середенко арестовали в начале марта, но информация об его аресте просочилась в СМИ буквально на днях. Похожая ситуация была с литовским политиком Альгирдасом Палецкисом, который длительное время провел в тюрьме, прежде чем общественность об этом узнала.
В Латвии такое трудно представить. Хоть мы и не устаем заниматься самобичеванием, все-таки у нас существует то, что можно назвать "русским сообществом". Сообщество – это не люди-атомы, где каждый движется по своей орбите, сообщество подразумевает постоянное пребывание на связи и взаимодействие. Если человек попадает в беду (в тюрьму), информация об этом сразу попадает в публичное пространство, подключаются журналисты, юристы, правозащитники, депутаты.
Такая быстрая реакция очень важна. Даже человек неробкого десятка, но не имеющий, например, тюремного опыта, может допустить слабость или совершить ошибку, оставшись один на один с государственной репрессивной машиной. Ошибку, которую потом будет сложно исправить.
Когда же человек чувствует поддержку "с воли", это удесятеряет его силы. И наоборот, у тех, кто его арестовал, повышенное общественное внимание всегда вызывает нервозность, и уже они совершают ошибки, которыми можно воспользоваться…
В Литве, понятно, русских мало, не хватает критической массы, чтобы организовать взаимодействие, а что мешает это сделать в Эстонии?
Молчание – не золото
Есть еще одна проблема, которая мешает эффективной общественной защите. Участников процесса, включая обвиняемого и его адвоката, предупреждают об ответственности за разглашение материалов дела. Поэтому очень часто люди молчат как рыбы. А как организовать кампанию в поддержку политзаключенного, если нет внятной информации?
Сам по себе запрет разглашать материалы дела совсем неплох, когда речь идет об обычном уголовном преступлении. Человечество давно определилось в своем негативном отношении к ограблениям, убийствам, изнасилованиям. Дискутировать тут не о чем, надо найти виновного и собрать доказательства его вины. Это задача для правоохранительных органов, посторонние эмоции будут только помехой.
Иное дело – процессы политического характера. В обществе нет единого мнения: можно ли получать помощь от России, например, на гуманитарные или спортивные проекты? Можно ли наказывать за участие в таких проектах? Подобные вопросы требуют свободного обсуждения, максимальной открытости.
Будучи обвиняемым, я никогда особо не соблюдал запрета на разглашение материалов дела. Гипотетическое наказание за разглашение, даже если оно наступит, по-любому окажется меньшим проигрышем, чем отсутствие общественного резонанса.
Полагаю, эстонские власти и спецслужбы настроены в отношении Сергея Середенко вполне серьезно и намерены довести дело до приговора. Иначе бы они не поместили его до суда в тюрьму. Тем более сейчас, во время пандемии. Возможно, на него хотят надавить, получить признание вины.
Надеюсь, Сергей с честью выдержит это испытание, а его гонителей ждет провал и позор.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен