Тема безнаказанности государственных правонарушителей как-то привела меня к тому, что я написал целую книгу о компенсации морального ущерба в Эстонской Республике. Потому что компенсация морального ущерба – это естественное и при этом часто единственное средство восстановления справедливости для жертв государственного произвола. Мои попытки опубликовать в Эстонии хотя бы отдельные главы из этой книги в виде научных статей потерпели неудачу, так что книга эта до сих пор не опубликована.
В рамках этой работы мне удалось разработать особую методику расчета размера компенсации морального ущерба, основанную на эстонском праве. Эту методику я, не соврать, раз десять пытался реализовать в суде, но все как об стенку горох. Не хотят. Не могут. И вообще, мысль о том, что кто-то, не входящий в "систему", будет получать деньги от государства, глубоко отвратительна людям "системы".
В связи с чем предлагаю оценить степень иронии Ирины Бобковой Сморыго: "Можно ли назвать Сейм и правительство собранием людей с "особыми потребностями"?".
Такое крохоборство – только ли эстонская эта беда? Не думаю, хотя британский и американский кинематограф утверждают, что в этих странах дела обстоят иначе. "Я вас засужу!" – расхожая фраза из сериалов в адрес полицейских. И суммы исков там обычно – астрономические по нашим меркам. Но начнем с наших копеек…
Дело антинатовских активистов Александра Куркина и Андрея Попко, проникнувших на военную базу в Адажи с соответствующими листовками, довольно подробно освещалось в "Политкорректоре".
Обвинялись они в терроризме и шпионаже, и латышская Охранка, как обычно, опозорилась в суде со своими дутыми обвинениями. Оправдательный приговор вступил в силу. Мужики, однако, провели около четырех месяцев в Рижской центральной тюрьме. И теперь дело перешло в иную плоскость: сколько им заплатить за необоснованное обвинение и предварительное заключение? Потерпевшие от произвола латышских властей требуют каждый по семь тысяч евро, Минюст готов выплатить по тысяче. Это ж по 250 евро за месяц в тюрьме!
Другой пример. Российский политик и общественный деятель Ольга Ли написала о себе в третьем лице так: "Хотите посмеяться? Курский суд удовлетворил иск Ольги Ли о компенсации в связи с незаконным возбуждением уголовного дела по статье об экстремизме. Незаконные действия следователей СК по Курской области, прокуратуры области и лично прокуроров Филимонова и Цуканова, издевательства на протяжении полутора лет над ней, незаконные обыски, расходы на многочисленные экспертизы, ограничение ее передвижения, нападение на трассе, угрозы ей и детям, срыв избирательной компании в Государственную Думу и многое другое суд оценил аж в 50 тысяч рублей".
Как видно, порядок размера компенсации такой же, хотя в заключении Ольга не была. Здесь пора сказать, что я категорически не согласен с суммой претензий, заявленных Куркиным и Попко. Аргументировать буду позже, а сейчас еще один пример.
Утвержденный после выборов в должности министра инфотехнологий и внешней торговли Эстонии Марти Куузик сразу же оказался подозреваемым в семейном насилии. Через полтора дня (!) после утверждения он подал в отставку, заявив следующее: "Хочу обеспечить рабочий мир вступившему в должность правительству, а также вывести свою партию из-под удара. Также хочу спасти свою семью от происходящего в СМИ психологического террора. (…) Я отказываюсь от должности министра не потому, что обвинения в мой адрес были правдивыми, а для того, чтобы сконцентрироваться на своей защите по уголовному делу и восстановлении своего доброго имени".
Так вот: сейчас Куузик требует от правительства компенсацию в размере 31 458 евро. И на неделе уже прошло заседание по этому делу в Таллинском административном суде. Свою позицию член нацистской партии EKRE обосновывает так: "Я подал жалобу не потому, что проделал огромную работу за полтора дня, а потому, что был вынужден в качестве члена правительства отказаться от своей прежней жизни.
(…) В случае огромного ажиотажа, связанного с потерей работы, существуют социальные гарантии. (…) На данный момент я официально безработный, потому что по понятным причинам с таким ущербом для репутации невозможно найти работу, которая бы соответствовала моей компетенции".
Музыка! Этот государственный муж отработал полтора дня и уволился сам, но требует в четыре раза больше, чем люди, четыре месяца просидевшие в тюрьме! А этот словарь! "Рабочий мир", "психологический террор", "мое доброе имя", "отказался от прежней жизни", "огромный ажиотаж", "потеря работы", "социальные гарантии", "ущерб для репутации", "моя компетенция"…
Теперь давайте разбираться, и начнем с последнего случая. Совершенно очевидно, что Куузику придется утереться своими соплями, и "компенсации" ему не видать, как своих ушей. Для того чтобы суд удовлетворил его требования, должен сложиться т. н. деликтный состав (состав гражданского правонарушения) – ущерб, противоправное деяние, причинно-следственная связь между противоправным деянием и ущербом, вина причинителя ущерба.
Ущерб есть? Есть. Моральный. Куузик действительно страдает от того, что ему так "вовремя", громко и явно по политическим мотивам предъявили подозрение в семейном насилии ("психологический террор"), он явно гордится своим поступком – уходом в отставку, и воспринимает его, как жертву во имя "рабочего мира". Также правда то, что найти работу с таким "пиар-нуаром" (мое изобретение – звучит явно лучше, чем "черный пиар") ему будет не так просто, если вообще возможно. Особенно с его представлениями о собственной "компетенции". Короче, попал, как кур в ощип.
Зато с другими элементами состава – полная труба. Противоправного деяния – нет. Куузика освободили от должности не просто законно, а в связи с его собственным прошением об отставке. А раз нет противоправного деяния, то и причинно-следственная его связь с ущербом – вне рассмотрения. Да и вины тех, кто его от должности освобождал (премьер подготовил представление, президент утвердил) нет никакой. Так что с компенсаций Куузик пролетает – нет состава.
А вот теперь о том, что общего у дела Куузика с делом Куркина и Попко, а также делом Ли. Куузик явно ошибся с ответчиком – ущерб ему причинен не президентом и правительством, а предъявлением ему подозрения и "пиар-нуаром". То есть правоохранителями и неполживым "мейнстримом". Когда его уголовное дело о семейном насилии развалится в суде (если вообще дойдет до суда) и ему будет вынесен оправдательный приговор, то вот тогда… А что тогда?
Конституция Эстонии содержит довольно редкую для конституций ст. 25: "Каждый имеет право на возмещение противоправно причиненного ему кем бы то ни было морального и материального ущерба". Эта статья интересна сразу в двух аспектах: во-первых, в ней нет т. н. оговорки закона, как, например, в ст. 35 – "Каждый имеет право покинуть Эстонию. Это право может быть в установленных законом случаях и порядке ограничено в целях…". Из этого, конечно, не следует, что это право на компенсацию абсолютно (таких прав и свобод просто не бывает), но это значит, что оно может быть ограничено только общими правовыми принципами, но не законом.
Вторая особенность этой статьи – употребленное "кем бы то ни было", из чего следует, что все причинители вреда равны перед потерпевшим и несут ответственность на равных основаниях.
Про убийство эстонской конституции законодателем я могу рассказывать долго (очень долго), но в данном случае укажу на такую, казалось бы, мелочь, как термин "моральный ущерб". В законодательстве его найти практически невозможно. Вместо него употребляется "неимущественный ущерб". Когда в суде меня впервые поправили и потребовали, чтобы я вместо "морального" говорил "неимущественный", я полез смотреть, откуда же это чудо взялось. Потому что судья сказала, что "неимущественный" – лучше. Я изучил пояснительную записку к закону об обязательственном праве, где этот термин впервые (для меня, во всяком случае) появился, и нашел там тот же реформистский аргумент – "так лучше".
А я вот считаю, что так хуже, и у меня, в отличие от реформистов, есть аргументы. Целых три.
Во-первых, рвется терминологическая связь между конституцией и законодательством. В результате этого конституция становится фиктивной (юридический термин).
Во-вторых, в приведенной статье "моральный" и "материальный" ущербы равноценны, "моральный" даже стоит перед "материальным". В паре же "имущественный" (так теперь называется "материальный") – "неимущественный" четко видно, что первично, а что вторично. Тем самым принижается как значение самого термина, так и стоящего за ним права. Есть ведь разница между "эстонцы и русские" и "эстонцы и неэстонцы".
И третье: "моральный ущерб" – единственное упоминание в конституции "морали". Отныне "морали" определена роль "неимущества", а "моральный", судя по мне и моим товарищам, равно "неимущий". Многолетние наблюдения подтверждают этот вывод.
Данное отступление было необходимо для того, чтобы показать, что плевать хотел эстонский законодатель на конституцию.
Тема с компенсацией морального ущерба в случае безосновательного уголовного преследования в Эстонии развивалась так.
В 1997 году был принят Закон о компенсации ущерба, причиненного государством лицу в связи с необоснованным лишением свободы. Касался он только необоснованного лишения свободы во всех видах – ареста, тюремного заключения, принудительного психиатрического лечения и т. п. Закон предусматривал единую "ставку" – семикратный дневной МРОТ за каждые сутки лишения свободы. Вне зависимости от личности потерпевшего. В этом году, к примеру, МРОТ в Эстонии – 540 евро в месяц.
Итого, "сиди" Куркин и Попко в Эстонии, то по старому закону им полагалось бы 540 х 7 х 4 (месяца) = 15 120 евро. Максим Рева и Дмитрий Линтер, отсидевшие в предварительном заключении после "бронзовой ночи" по липовому обвинению в "организации массовых беспорядков", получили компенсацию как раз по этому закону.
Однако в 2015 году этот закон отменили и вместо него приняли Закон о компенсации ущерба, причиненного в ходе производства по виновному деянию. "Виновное деяние" – видовой термин в Эстонии, объединяющий как преступления, так и административные правонарушения. Как видно из названия закона, объект его регулирования шире, чем у предыдущего, и охватывает, в частности, в случае вынесения оправдательного приговора или прекращения производства, ущерб, причиненный
1) взятием под стражу;
2) задержанием в качестве подозреваемого;
3) подпиской о невыезде;
4) отстранением от должности;
5) отчуждением или арестом имущества;
6) неоправданно долгим производством.
Однако при этом закон "потерял" хоть какие-то денежные ориентиры. Более того, "неимущественный ущерб" компенсируется только в случае, если лицо было лишено свободы или было нарушено его право на разумный срок уголовного производства. Как видно, законодатель в нарушение конституции заблокировал возможность получения компенсации за моральный ущерб, причиненный подпиской о невыезде.
Представления о "неимущественном ущербе" также противоречивы. Так, согласно ч. 3 ст. 11 "Причинение неимущественного ущерба презюмируется. Неимущественный ущерб компенсируется в деньгах в размере, в котором он не может быть компенсирован иными средствами, в том числе признанием ошибки и извинением".
С одной стороны – явный прорыв в теории, потому что долгое время суды требовали доказательств морального ущерба, и истцы терялись в догадках – как его доказывать?! С другой стороны, что это за валюта такая – извинения эстонских чиновников? Нет такой валюты, как показал казус нациста Рейтельманна… В деньгах – оно понятнее. А если в деньгах – то сколько?
Ч. 4 ст. 12 закона говорит о том, что "при требовании компенсации неимущественного ущерба (…) можно оставить размер компенсации без указания и требовать справедливой компенсации". Требование это представляется, согласно закону, в Министерство финансов. В то, которым нынче командует Мартин Хельме, второй человек в нацистской EKRE. Доверять его чувству справедливости – то же, что ждать извинений от эстонских чиновников.
Перейдем к выводам. Куркину и Попко надо было требовать минимум вдвое больше. А вот за те же прегрешения правоохранителей, которые перечислила Ольга Ли, в Эстонии она не получила бы ни копейки. Потому что "незаконное возбуждение уголовного дела", "незаконные обыски, расходы на многочисленные экспертизы, ограничение передвижения, угрозы ей и детям, срыв избирательной кампании в парламент" в Эстонии не компенсируются. Уточню – пока, потому что складывать лапки я совсем не намерен. И сегодняшний выпуск – сигнал об этом моим коллегам в Эстонии, Латвии, Литве и Польше. Надо добиваться компенсации морального ущерба.
Юрий Алексеев: "Это не шутка, ребята. Это продолжается уже год. Раз примерно в две недели ко мне по ночам приходит полиция. Проверять, ночую ли я по адресу прописки. По этому адресу я должен находиться с 23.00 до 6.00 уже почти год. И приходят проверять, да. То в час ночи, то в два, то под утро...
А еще три раза в неделю (по понедельникам, средам и пятницам) я должен сам таскаться в полицейский околоток – отмечаться. Сцуко, до него далеко. 8 км в одну сторону...
Я посчитал, что туда-назад я уже намотал 2500 километров...
А еще я два года под подпиской о невыезде. То есть не могу пересечь границу страны Латвии...".
По эстонской логике, компенсировать тут нечего. По латышской – не знаю. По моей – очень даже есть чего. И готов помочь в этом деле и работой, и советом.
Отсидевший в тюрьме и находящийся под подпиской о невыезде Александр Гапоненко, получивший абсурдные обвинения, вынужден пропускать один международный форум за другим. Вот тут нам и пригодится словарь Куузика – "психологический террор", "мое доброе имя", "отказался от прежней жизни", "огромный ажиотаж", "потеря работы", "социальные гарантии", "ущерб для репутации", "моя компетенция"… Причем компетенция доктора экономических наук и президента Института европейских исследований явно подороже будет, чем у Куузика, про компетенцию которого я не знаю ровным счетом ничего.
Альгирдас Палецкис имеет все основания требовать компенсации в связи с резким ухудшением здоровья во время нахождения в СИЗО. Во вторник у него заседание суда по мере пресечения, поэтому в понедельник у посольств Литвы в Латвии, Эстонии, Белоруссии и Молдове в 12.00 пройдут пикеты с требованием немедленного освобождения нашего товарища.
Под занавес, чтобы показать, что припадки крохоборства свойственны странам Прибалтики в основном при выплате компенсаций правозащитникам, дам ссылку на новость, в которой щедрость и милосердие литовских властей явлены в полной мере.
"Для повышения своей боеготовности литовская армия закупила у Норвегии комплексы ПВО NASAMS. Стоимость контракта, который подписан между Вильнюсом и Осло еще 26 октября 2017 года, составляет 110 миллионов евро. В соответствии с договором Литва получает две батареи NASAMS, пакет материально-технического обеспечения, а норвежская сторона проведет обучение расчетов и техников.
Однако подписанный контракт оказался под угрозой срыва. Литовские техники, отправившиеся на норвежский завод Kongsberg, производящий указанное вооружение, в ходе освоения военной техники привели ее в негодность. По сообщению сотрудника компании, низкий профессионализм литовских техников привел к поломке одного из компонентов системы, что потребует дополнительного времени и финансовых средств на ее устранение. По некоторым данным, в процессе эксплуатации произошел взрыв, нанесший ущерб почти в 11 миллионов евро".
Интересно, как за это будут рассчитываться косорукие техники – "признанием ошибки" или "извинениями"?
И еще.
Свободу Юрию Мелю, Альгирдасу Палецкису, Олегу Бураку, Константину Никулину!
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен