Германия в очередную годовщину возведения Берлинской стены вспоминает о своем недавнем прошлом и анализирует причины склонности восточных немцев к национализму и их критического отношения к Евросоюзу.
Имеют полное право, пусть анализируют. Это исключительное дело самих немцев – разбираться в собственном менталитете и в "родимых пятнах" германского социализма. Но их попытка распространить свои выводы на все постсоветские страны и объяснить "проклятым наследием" якобы имеющуюся у восточноевропейцев склонность к национализму и недоверие к Брюсселю кажется неверной и даже опасной.
Постсоветские государства выглядят в публикациях многих немецких авторов как страны – "тормозы" европейской интеграции, рассадники националистических настроений. Так, группа весьма уважаемых в Германии авторов, историков и социологов – Илько-Саша Ковальчук, Анна Ханиг, Лидия Лирке, Йенс Шене, Мартин Неежлеба, Бенджамин Хёне и Юдит Кристин Эндерс – опубликовала в Die Zeit к очередной годовщине возведения берлинской стены своеобразное исследование "родимых пятен" социализма. Фактически авторы списали на них подъем националистических настроений не только в Германии, но во всех постсоветских странах.
Что и говорить, возведение Берлинской стены стало событием крайне для немцев болезненным, а для истории Германии – в какой-то мере и переломным. Впрочем, в меньшей степени переломным, чем снос той же стены в ноябре 1989 года.
Используя образ стены, разделившей Берлин и немецкий народ, авторы говорят о "стене" между менталитетами "западных" и "восточных" немцев, об обособленности вторых, их недоверии к Евросоюзу и склонности поддерживать националистическую идеологию. Поскольку они якобы подсознательно ассоциируют альянс с советским прошлым, с тоталитарным режимом, притеснениями и лишениями.
"Конечно, отождествление "социалистического лагеря" во главе с СССР с Евросоюзом кажется возмутительным. Но для тех, кто его использует, речь идет не об исторической точности – а об эмоциях. Велико беспокойство по поводу того, что над страной снова будет доминировать далекая держава. Поэтому отношения с ЕС носят шизофренический характер", – утверждают авторы.
Национализм как "родимое пятно" и советское наследие?
Это вполне может оказаться верным в отношении немцев. Кто же может разбираться в немцах лучше их самих? Тем более, что именно немцы обладают историческим опытом доведения идеи национализма до абсолютных величин. Тогда, помнится, речь тоже шла о том, что на востоке люди живут какие-то не такие, ущербные какие-то и склонные к разным порокам.
Авторы публикаций вполне убедительны, и со многими их выводами относительно менталитета жителей всех постсоветских стран можно согласиться. Например, с тем, что они в среднем намного беднее западноевропейских союзников, что их население не склонно вступать в какие-либо политические партии и присоединяться к общественным организациям, так как, будучи однажды "битым" социалистической идеологией, настороженно относишься к любым политически активным сообществам (хотя, судя по канцлеру ФРГ Ангеле Меркель, этого никак не скажешь).
Но далее следует интересный момент: "Одна параллель очевидна: постсоциалистические общества имеют тенденцию к национализму и особенно выраженное скептическое отношение к наднациональным структурам". Иными словами, в усилении националистических настроений в Европе как бы виновны "родимые пятна" социализма.
В этом странном выводе авторы допускают ошибку. Причем довольно рискованную, поскольку, считая национализм наследием "проклятого" социалистического прошлого, они оставляют без внимания вполне современные его истоки. Причем не столько восточного, сколько западного происхождения.
Современный европейский национализм, насколько можно судить по данным различных опросов, – вовсе не мрачное наследие "дряхлого советского прошлого", а дитя вполне себе современной европейской политики. И недоверие к органам общеевропейской власти более свойственно западноевропейскому населению, чем жителям постсоветских стран.
Как раз восточноевропейцы, которых авторы гуртом приписали к лагерю потенциальных сторонников национализма и противников европейской интеграции, по исследованиям общественного мнения, больше доверяют Брюсселю, чем собственным правительствам.
Национализм как оборотная сторона медали интеграции?
Отсылка к "родимым пятнам" кажется немного забавной. Она напоминает о том, как советские лидеры в свое время костерили эти самые пятна, но капиталистического прошлого. Социализму, насколько помнится, при всех его недостатках вообще-то был чужд национализм и близок лозунг насчет "пролетарии всех стран, соединяйтесь".
Логичнее все же поискать корни проблемы в иных местах. Даже с учетом права немецких публицистов на упрощения, "докапываясь" до истоков современного европейского национализма, они совершенно очевидно не учитывают такой, например, значимый фактор, как иммиграционный кризис 2015 года, зверства ИГИЛ* и теракты исламских экстремистов в европейских столицах.
Подъем популярности националистов больше похож на испуг, на защитную реакцию на нападение, на проявление инстинкта выживания, чем на "темное" наследие прошлого.
Если уж говорить о национализме и шовинизме как о результате столкновения с воинствующим исламом, то стоит учитывать влияние церкви и конфессиональную принадлежность основной массы населения разных стран в самом Евросоюзе. Несложно заметить, что Польша, Венгрия и Чехия, которых немецкие авторы причисляют к лидерам националистических настроений и противников европейской интеграции, – католические страны, а государства с превалирующим лютеранским и православным населением в особой неприязни к Евросоюзу и Брюсселю, как его неформальной столице, не замечены.
Сложно сказать, почему дело обстоит именно так, но обобщения, которые позволили себе немецкие авторы, явно не отражают все то разнообразие общественных мнений, которое характерно для разных постсоветских стран.
Еще более важный фактор, оставленный без внимания, – это отношение к "европейской идее" и к национализму, как к оборотной стороне этой идеи, молодых поколений и немцев, и всех других европейских народов.
Если вспомнить, сколько лет прошло со времен падения социалистического строя в разных странах Центральной и Восточной Европы, то совсем несложно прийти к выводу, что заявленные с помощью Die Zeit явные и потенциальные националисты – это весьма пожилые люди.
Однако националистические движения Европы заметны и опасны именно тем, что их растущую силу составляют вовсе не старые бывшие "совки", а относительно молодые люди, то есть те, кто упомянутой рефлексией не затронут, поскольку под "гнетом социализма" не жил.
Авторы, поделившиеся своими мыслями с Die Zeit, – люди в основном немолодые. Они, вероятно, не очень хорошо себе представляют, чем и как живет новое поколение Европы и насколько ему не интересны рефлексии последнего "советского" поколения.
Не интересны его стенания по поводу "попранной и исковерканной" социализмом молодости, нанесенных им психологических и моральных травм, неспособности полностью проникнуться чувством свободы и всецело разделить "достижения" демократии.
Зато молодые поколения раздражены наплывом иммигрантов, неравенством между состоятельными государствами Запада и бедными постсоветскими странами.
*Запрещенная в России террористическая организация.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.