11 марта 2011 года в 14:46 по местному времени произошел основной толчок Великого восточно-японского землетрясения магнитудой 9 баллов, эпицентр которого находился в 180 км от АЭС "Фукусима-дайити".
Автоматика АЭС отработала штатно – работа всех реакторов была остановлена мгновенно, дизельные генераторы позволили провести все необходимые операции, несмотря на потерю внешнего электроснабжения из-за разрушений, вызванных землетрясением. Деформация морского дна в районе эпицентра вызвало несколько волн цунами, первая из которых, высотой четыре метра, достигла АЭС в 15:26. В 15:35 пришла вторая – высотой 15 метров.
Это превысило высоту всех защитных сооружений "Фукусима-дайити", вода затопила все дизель-генераторы, АЭС была полностью обесточена. Погасло освещение на щитах управления реакторами, пропала индикация оборудования, полностью был обесточен и защищенный пункт управления, в котором располагался кризисный центр.
Персонал станции пытался делать все возможное, но анализ событий показал, что к ЧП такого уровня никто готов не был, не было никаких инструкций на этот случай, дополнительного оборудования, действовать приходилось в условиях отсутствия мобильной связи, все дороги ударами землетрясения и цунами были завалены обломками зданий, упавшими деревьями. Восстановить работу охлаждающих реакторы насосов так и не удалось, 12 марта в 15:36 на первом энергоблоке прогремел взрыв, сопровождавшийся мощнейшим выбросом радиации.
Не дожидаясь ни ликвидации аварии, ни результатов расследования ее причин, к которым приступили специалисты МАГАТЭ, владельцы семи АЭС (в Японии их собственниками является не государство, а частные энергетические компании – прим. автора) остановили работу всех реакторов. После того, как стала поступать информация о последствиях аварии, общественность Японии вынудила правительство дать указание остановить и все остальные АЭС, на которых до аварии вырабатывалось до 30% электроэнергии для объединенной энергосистемы страны. К маю 2012 года от сети были отключены все 54 японских реактора.
Как авария на "Фукусиме" повлияла на мировую атомную энергетику
Катастрофа на АЭС "Фукусима-дайити" имела крайне серьезные последствия для всей мировой атомной энергетики. Ряд стран под давлением крайне взволнованной общественности принял решение об отказе от ее использования. По результатам проведенного расследования причин аварии, МАГАТЭ пересмотрело все требования по уровню систем безопасности, ее инспекции всех действовавших в мире атомных энергоблоков заняли несколько лет. В мире сейчас насчитывается только четыре проекта атомных реакторов, отвечающих всем "постфукусимским" требованиям, и пока "Росатом" является единственной компанией, сумевшей вывести их строительство на промышленный уровень.
Но список последствий случившегося 12 апреля 2011 года не исчерпывается только тем, что происходило и происходит в атомной энергетике.
Для того, чтобы не снижать объем генерации электрической энергии, Япония была вынуждена многократно увеличить нагрузки на имевшиеся в ее распоряжении электростанции, работавшие на угле и природном газе и с максимально возможной скоростью строить новые. В силу географического положения и отсутствия собственных газовых месторождений Япония имеет возможность импортировать только сжиженный природный газ, который с середины 2011 года требовался ей в значительно больших объемах, чем прежде.
В 2010 году Япония потребила 64 миллиона тонн СПГ, в 2011 – уже 78 миллионов тонн, последние имеющиеся данные за 2017 год – 121 млн тонн, островное государство с 2012 года стабильно занимает первое место в мире по объемам импорта СПГ.
Единственной страной, которая не поднимала для Японии цены на СПГ до 2013 года, оказалась Россия – "Газпром" не стал настаивать на немедленном изменении условий контрактов, подписанных японскими компаниями с заводом "Сахалин-2" в 2009 году. Мало того – по настоянию тогдашнего премьер-министра Владимира Путина в апреле и мае 2011 года в Японию было поставлено на 200 тысяч тонн СПГ больше, чем было предусмотрено контрактом.
Остальные игроки мирового рынка СПГ действовали значительно более рационально – уже к концу 2011 года уровень цен сначала только для Японии, а потом и для всего Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) увеличился на 30% по сравнению с ценами на европейском газовом рынке.
Эта премиальная разница между Азией и Европой сохраняется и до настоящего времени, хотя Япония год за годом запускает остановленные АЭС – происходит модернизация систем безопасности. Постепенно меняется и общественное мнение, в ближайшее время в стране начнется реализация программы строительства угольных электростанций нового поколения, нагрузка на окружающую среду у которых будет значительно меньше, чем у более старых. Но с 2015 года на рынок стремительно вышел новый игрок – Китай, руководство которого приняло государственную программу замещения угольных электростанции газовыми.
Политические последствия дисбаланса на рынках СПГ
Для России такой дисбаланс цен на СПГ оказался полезен сразу, играет он положительную роль и сейчас. Третий энергопакет Евросоюза (ТЭП), принятый Еврокомиссией в 2009 году и вступивший в силу в 2011 на территории всех 28 государств, входящих в этот экономический союз, в целом был направлен против интересов "Газпрома" – целый ряд положений ТЭП затрудняет строительство новых магистральных газопроводов.
Если поднять из архивов публикации тех лет, то без труда можно выяснить, что Еврокомиссия считала, что сможет довести ситуацию до того, что "Северный поток", который строился с 2009 года, просто не будет введен в эксплуатацию, а альтернативой российскому трубопроводному газу станут поставки СПГ из Катара.
Катар уже тогда был крупнейшим в мире производителем СПГ и крупнейшим поставщиком этого энергетического ресурса в США. Но 2009 год был стартовым для "сланцевой революции", в результате которой добыча природного газа на территории США стала увеличиваться на десятки процентов. Речи о том, что Штаты станут развивать технологии сжижения газа и из импортера газа превратятся в его экспортера в то время, были только теоретическими, но объемы импорта стали снижаться очень заметно.
Еврокомиссия рассчитывала, что Катар, терявший самого крупного потребителя, перенаправит все образующиеся излишки именно на европейский газовый рынок. К 2011 году на европейском побережье возводили один за другим новые регазификационные терминалы.
В настоящее время ЕС способен принимать до 150 млн тонн, что эквивалентно 200 млрд кубометров газа в его традиционном состоянии – ровно такой объем "Газпром" экспортировал в ЕС в 2018 году. Но все планы Еврокомиссии были нарушены – после столь значительного роста цен СПГ в АТР все высвобождающиеся объемы СПГ Катар направляет именно сюда.
В результате европейские регазификационные терминалы работают на 25% своей мощности, "Северный поток" с 2012 года перекачивает 55 млрд кубометров российского газа, в этом году будет закончено строительство еще двух газовых магистралей – "Северного потока–2" и "Турецкого потока", доля "Газпрома" на европейском газовом рынке каждый год становится больше на 2-3%.
Эта же причина – дисбаланс на рынках СПГ между Европой и АТР – является и причиной того, что СПГ, производимый на территории США в Европу приходит в минимальных количествах. СПГ-заводы в США принадлежат частным компаниям, которые не будут ради амбиций политического руководства Штатов нарушать собственные экономические интересы.
Дональд Трамп и председатель Еврокомисии Жан-Клод Юнкер могут давать друг другу любые обещания и произносить самые громкие речи о том, как американский СПГ станет альтернативой российскому газу – они ведь не несут ответственности за сказанное. А вот руководители американских СПГ-заводов отвечают перед своими акционерами, которых мало интересуют политические интриги, зато сильно беспокоят сроки окупаемости инвестиций, вложенных в строительство этих заводов. Политики продолжают выступать с речами, а в Балтийском море не останавливается строительство "Северного потока–2" – даже самые красивые слова не смогут стать топливом для европейских электростанций.
Есть ли во всей этой истории хоть какая-то мораль? Есть. Замечательный писатель О’Генри сформулировал ее еще в 1910 году, и с той поры она нисколько не изменилась: "Bolivar, he's plenty tired, and he can't carry double" – "Боливар выдохся. Он не выдержит двоих". Нравится это кому-то или нет – это уже совсем другой вопрос. Рассказ, в котором герой О’Генри произносит эту фразу, называется "Дороги, которые мы выбираем".
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.