Эстонский журналист Йоозеп Вярк в своих размышлениях на тему «Почему СМИ врут?», переведенных русскоязычным порталом «Постимеес», затронул один очень интересный момент. Сама статья весьма неплоха и с основным выводом насчет необходимости СМИ публично признавать все свои неточности и ошибки по мере их обнаружения в специально отведенной «колонке» я полностью согласен. И да, на данный момент в эстонской и, скажем так, в целом постсоветской прессе такой подход абсолютно нереален по ряду причин. И это очень плохо.
Но вот тезис «Очевидно, что в последние десятилетия, особенно в последнее, влияние журналистики значительно снизилось» кажется мне какой-то ерундой. Причем ерундой именно «представителя поколения интернета». Не знаю, сколько лет Вярку, но на фото не старый еще человек. Я тоже, в общем, еще молодой, конечно, но с тезисом не согласен полностью. И вот почему.
Начнем с того, что многие понятия западной журналистики, с которыми советский обыватель ознакомился в 90-х, за 20 век несколько раз существенно корректировали свою смысловую нагрузку. Например, особый статус журналиста, который сейчас ассоциируется либо с боевыми действиями, либо с политическими и околополитическими обзорами был вынужденной, подчеркиваю, вынужденной мерой американских властей. В первой половине 20 века именно в США сформировался уважаемый тогда жанр журналистского расследования. Журналисты очень много писали о мафии. Мафия — это такие парни, которые не очень любят, точнее, очень не любят публичность своих делишек. Поэтому очень многие смелые журналисты отправились писать заметки со дна реки. К тому же, в США, где неприкосновенность частной жизни — одна из обществообразующих ценностей, не очень-то легко такие расследования вести. Так совпало, что в США тогда шла война государства с мафией, поэтому журналистам закономерно дали некоторые привилегии.
Влияние же американской прессы на политические процессы в первой половине 20 века было, наверное, околонулевым. По причине того, что почти все, что было связано с этими самыми процессами было откровенной и никем в журналистском сообществе не скрываемой «заказухой». Потом это стало слегка скрываемой заказухой, да.
Холодная война внесла свои коррективы и американское правительство начало свободную прессу откровенно «иметь». Значительная часть прессы, чавкая и повизгивая от удовольствия, это радостно «схавала». Это сейчас у нас то время со свободой и хиппи ассоциируются. Но именно тогда в прессе окончательно сформировался еще один жанр, на этот раз абсолютно неуважаемый. Полностью фальшивые от начала до конца новости в интересах той или иной группы. Ну как сформировался, подобного рода вбросы существуют столько, сколько существует человечество, особенно если речь идет о пропаганде военного периода, но законы жанра были сформированы именно в военный (Геббельс, ага) и послевоенный период. Опустившийся железный занавес способствовал возникновению таких новостей «на ура». Помните Ильвеса, который утверждал, что в СССР не было ресторанов? Не исключено, что эту ахинею он прочитал в уважаемом американском издании, которому давал интервью какой-нибудь выдуманный советский диссидент.
Общество — не монолит. Пресса также не представляет из себя единое целое. В американских 30-х журналистское расследование могло вызвать широкий общественный резонанс, но и отправить журналиста под пирс. При этом, если бы все ведущие издания написали бы что-то вроде «долой сегрегацию», в США появились бы новые ведущие издания. Или новые редакторы старых.
Вообще, если уж начистоту, это пресса зависит от своей целевой аудитории, а не наоборот. И журналистам, считающим себя властителями умов, не следует забывать, что надо писать о том, что людей волнует, о том, что людям интересно. А не «формировать общественное мнение». А то сначала ты начинаешь «формировать общественное мнение», потом «бороться с вражеской пропагандой», а потом сочинять и распространять откровенные фейки. Я подобного рода деградацию весьма талантливых людей, что говорится, в реал-тайм наблюдал.