Идеи "внутреннего слияния"
Российская пресса требовала решить "остзейский вопрос", завершив начатые правительством преобразования реформой прибалтийских дворянских организаций и земства, и вместе с тем усилить русское влияние в Прибалтике. Особая роль в этом отношении отводилась местному русскому населению. Публицисты видели в нем союзника правительства в проведении его объединительной политики в национальных регионах Российской империи. Они считали, что русское население прибалтийских губерний должно поддерживать правительственную политику, способствовать сближению края с Россией и защищать тем самым "интересы русского дела на окраинах".
Сама же русская общественность Прибалтики оставалась безучастной к этим призывам. Один из анонимных публицистов усматривал ее пассивность в том, что она не осознавала важности своей политической задачи. В то время как "обязанность и призвание" местных русских состояли в том, чтобы "содействовать правительству в осуществлении его стремлений к духовному объединению этой окраины с Русью".
Эти идеи не находили поддержки и у самого правительства вплоть до окончания первой русской революции, когда в его прибалтийской политике наметилась новая линия. Она преследовала цель ослабить немецкое влияние в прибалтийских губерниях и усилить там влияние русское. Этот политический курс во многом был вызван экспансионистскими настроениями в правящих кругах Германской империи по отношению к Прибалтике.
Основную задачу своей политики в регионе правительство видело в том, чтобы обеспечить "внутреннее слияние" прибалтийских губерний с Россией.
Важной частью интеграционной политики правительства должна была стать поддержка местного русского населения: его экономической деятельности, политической и общественной инициативы, образования, находившегося в крайне неудовлетворительном состоянии.
Правительство также придавало большое значение развитию национального самосознания среди местных русских и объединению их на этой основе. В этой связи обсуждался вопрос о предоставлении мест в Государственном совете и в Думе для представителей русского населения Прибалтики, однако дальше этого обсуждения дело не пошло.
Русские в Прибалтике
Подготовку конкретных мер по усилению русского влияния в прибалтийских губерниях предполагалось начать с изучения сведений о ее русском населении. В связи с этим у временного прибалтийского генерал-губернатора Александра Меллер-Закомельского были затребованы данные о численности, имущественном положении, занятиях, уровне грамотности местных русских. Впервые заинтересовавшись этими сведениями, правительство обнаружило, что они весьма скудны: в распоряжении Меллер-Закомельского имелись лишь неполные статистические данные о русском населении.
Источником о численности русского населения в Прибалтике послужили данные переписи 1897 года. По ним, русских в каждой из трех ее губерний насчитывалось около или чуть больше 5 %. К местам их компактного проживания относились Рижский уезд Лифляндской губернии, район Чудского озера, в том числе его северный берег и река Нарова, восточная часть Везенбергского (Раквереского) уезда Эстляндской губернии, где жили старообрядцы.
В Ревельском (Таллинском) уезде русских насчитывался 341 человек обоего пола, причем, как отмечал составитель соответствующей записки, 125 из них поселились там "очень давно" и практически слились с эстонским населением, сохранив только русские фамилии. Они утратили родной язык полностью и считали себя эстонцами, при этом большая часть их исповедовала лютеранство и лишь меньшинство оставалось православным.
В уездах Эстляндской и Лифляндской губерний наблюдалась постепенная ассимиляция русских местным населением вплоть до утраты ими своего языка. Старообрядцы, напротив, сохраняли свою национальность, русский язык, веру и обычаи в течение длительного времени. Среди них встречались носители русифицированных эстонских фамилий, например, Рятсепов, что позволяло предположить "колонизационные наклонности" у старообрядцев. Представители местной администрации считали их, как наиболее политически благонадежных, потенциальной опорой правительства в крае.
Купцы и предприниматели
Старообрядцы преобладали среди крупных русских предпринимателей Риги, наиболее видными из них были купцы Лашковы и Волковы. В целом же позиции русских предпринимательских кругов в прибалтийских губерниях были довольно слабыми и не позволяли им конкурировать ни с немцами, ни с эстонцами и латышами.
Так, в Ревеле (Таллине) действовало всего 17 русских торгово-промышленных предприятий, причем из них лишь четыре крупных – известное заведение соления килек братьев Малаховых, фирмы по продаже бакалеи, чая, мануфактуры купцов Белягина, Горшкова и Горбачева.
В Везенбергском уезде работали деревообрабатывающая фабрика и лесопильный завод Кочневых. В Курляндии русская промышленность также была малочисленной – здесь действовало несколько кирпичных заводов, причем их состоятельные владельцы – купцы Нестеров и Несадомов – из-за "узкого умственного кругозора" никакой роли в общественной жизни губернии не играли.
Столь же неутешительно обстояло дело и с русским землевладением в Прибалтийских губерниях. В Лифляндии наиболее крупными русскими помещиками были Софья фон Бельгард (урожденная княжна Урусова), князь Кропоткин, Сергей Дмитриевич Шереметьев, наследники князя Гагарина и другие. Всего в их руках находилось 48,7 тыс. десятин земли, составлявшие лишь 2,5 % немецкого землевладения в губернии.
В Курляндии насчитывалось девять крупных русских землевладельцев. Меньше всего русских помещиков было в Эстляндской губернии: из них самыми большими поместьями владели князь Волконский и граф Мусин-Пушкин.
Земельный вопрос
По сведениям прибалтийских губернаторов, местные русские землевладельцы большей частью не жили в своих имениях, лишь некоторые наезжали в них летом. Хозяйством в их поместьях занимались управляющие – немцы, нанимавшие в качестве сельскохозяйственных рабочих эстонцев и латышей. К тому же никакого участия в политической жизни Прибалтики местные русские помещики не принимали.
В итоге было очевидно, что немногочисленные русские крупные землевладельцы и представители торгово-промышленных кругов не смогут обеспечить необходимую поддержку правительственной политике в прибалтийских губерниях. В связи с этим временный прибалтийский генерал-губернатор предлагал развивать их русскую колонизацию за счет переселения колонистов из внутренних губерний на казенные земли и наделения землей русского населения Прибалтики, а безземельным латышам и эстонцам предоставить земли в северных губерниях России, в Сибири и Царстве Польском.
При этом к русским переселенцам предъявлялись особые требования – в Прибалтику следовало направлять лишь "крепких духом русских людей", чтобы они не ассимилировались, а сохраняли свою самобытность, веру и обычаи, а также "исконную преданность началам русской государственности".
В целом русские крестьяне-землевладельцы должны были стать социальной опорой правительства в прибалтийских губерниях.
В действительности же эти планы были невыполнимы. В прибалтийских губерниях остро стоял аграрный вопрос, между тем немногочисленные земли, принадлежавшие казне, в большинстве своем не подходили для поселения крестьян.
Намеченные правительством меры по усилению русского влияния в Прибалтике остались нереализованными из-за их, в целом, трудноисполнимости. Правительство, в итоге, не стало менять свою прибалтийскую политику: оно отказалось от намерений усилить русское влияние в Прибалтике, при этом проблемы местного русского населения своего решения так и не получили.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.