Мюнхенское начало
Прежде всего следует отметить, что договор с Германией заключался в условиях весьма тяжелой, кризисной международной обстановки, когда в Европе все более нарастала угроза фашистской агрессии. Ситуацию крайне обострило Мюнхенское соглашение, подписанное 30 сентября 1938 года Гитлером и главами правительств Италии (Муссолини), Франции (Даладье), Англии (Чемберленом), которое предполагало отторжение от Чехословакии населенной преимущественно немцами Судетской области и передачу ее Германии. Тем самым оно открывало путь германской экспансии на юго-восток в отношении Украины и СССР.
Следует также отметить, что Мюнхенская конференция проходила без участия советских представителей. Это в полной мере свидетельствовало о том, что СССР оказался в условиях международной изоляции и больше не рассматривался как одна из великих держав. Советский Союз остро нуждался в сильных европейских союзниках, для того чтобы выйти из изоляции, восстановить свой статус мировой державы и вместе с тем обеспечить безопасность государства.
Наиболее сильным в политическом и экономическом отношениях государством в Европе в тот период являлась Германия, и было очевидно, что переговоры СССР с ней в ближайшей или отдаленной перспективе вполне возможны.
Собственно, по признанию французского посла в Москве Робера Кулондра, западные державы, заключив Мюнхенское соглашение, толкнули Сталина в объятия Гитлера.
Тонкости дипломатии
Немецкая дипломатия также была в тот момент заинтересована в дружеских отношениях с СССР. В этой связи инициатива с немецкой стороны не заставила себя ждать и исходила она от министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа.
Он признавался: "Искать компромисса с Россией было моей сокровенной идеей: я отстаивал ее перед фюрером потому, что, с одной стороны, хотел облегчить проведение германской внешней политики по отношению к Западу, а с другой – обеспечить для Германии русский нейтралитет на случай германо-польского конфликта".
Отправной точкой в поиске этого компромисса стал доклад Сталина на XVIII съезде ВКП(б), в котором Риббентроп уловил, как ему казалось, желание руководителя Советского государства улучшить советско-германские отношения.
Это желание, по мнению, Риббентропа прозвучало в словах Сталина о том, что задача Коммунистической партии СССР в области внешней политики – не дать втянуть Советский Союз в конфликты "провокаторам войны, привыкшим загребать жар чужими руками".
Риббентроп ознакомил Гитлера с этой речью и настоятельно просил его дать полномочия для того, чтобы прозондировать политическую обстановку в Москве и выяснить существует ли возможность урегулировать политические разногласия и спорные вопросы, имевшиеся между двумя странами. Под прикрытием крайне напряженных переговоров о заключении германо-советского торгового соглашения Риббентроп весьма успешно осуществил этот зондаж при посредничестве заведующего восточно-европейской референтурой политико-экономического отдела Министерства иностранных дел Германии Карла Шнурре, который вел эти переговоры с немецкой стороны.
По поручению Риббентропа, Шнурре и другие сотрудники германского Министерства иностранных дел, имевшие отношение к переговорам о торговом соглашении с Советским Союзом, вели с временным поверенным в делах СССР в Германии Астаховым "дипломатические беседы", которые становились "все более содержательными" в плане возможного улучшения двусторонних отношений.
Надеясь закрепить этот успех, Риббентроп принял Астахова в Министерстве иностранных дел. В беседе с ним, Риббентроп отметил успешный ход переговоров о заключении торгового соглашения, и подчеркнул, что оно могло стать важным этапом на пути к нормализации советско-германских отношений в целом, если у СССР имеется "такое желание".
Урегулирование этих отношений, по словам Риббентропа, было возможно при соблюдении двух условий: невмешательства во внутренние дела другого государства и отказа от политики, направленной против "жизненных интересов" Германии. Если Москва согласна на эти условия, то, по словам Риббентропа, "на всем протяжении от Балтийского моря до Черного не было бы ни одной проблемы, которую нельзя было бы решить между нами. <…> на Балтийском море места хватит для нас обоих и что русские интересы здесь никоим образом с нашими не сталкиваются".
В конце беседы Риббентроп подчеркнул, что принимать или нет эти предложения – дело Москвы. Если же советская сторона в них заинтересована, то народный комиссар иностранных дел Молотов может "возобновить контакт" с немецким послом в Москве графом Вернером фон Шуленбургом. Германия сделала предложение СССР и ждала ответа.
Переговоры
Учитывая сложившуюся международную обстановку, у СССР было два выхода – готовиться к участию в вооруженном конфликте с Германией с весьма ненадежными, как в полной продемонстрировало Мюнхенское соглашение, союзниками, или попытаться временно отсрочить конфликт с Германией.
Со своей стороны СССР прилагал серьезные усилия по созданию антигитлеровской коалиции. Так, 17 апреля 1939 года нарком иностранных дел Максим Литвинов в беседе с английским послом в СССР предложил заключить Пакт взаимопомощи Англии, Франции и СССР, к которому также могли присоединиться Польша и другие европейские страны.
Несмотря на то, что английское правительство отвергло это предложение, СССР продолжал искать возможности для заключения договора о взаимопомощи с Англией и Францией, в частности в ходе трехсторонних переговоров с представителями этих стран в Москве летом 1939 года. Для участия в них военные делегации Англии и Франции лишь 12 августа прибыли в Москву. Переговоры затягивались, проходили с серьезными трудностями, кроме того прибывшие делегации не имели полномочий для подписания военной конвенции. Параллельно Англия вела секретные переговоры с Гитлером и переговоры с СССР были для нее лишь средством давления на немецкое руководство.
Германия же, со своей стороны, готовясь к агрессии против Польши, с конца июля 1939 года активизировала свои попытки добиться заключения договора с СССР. Понимая, что возможность заключения трехсторонней военной конвенции с Англией и Францией весьма сомнительна, советское руководство, в конце концов, пошло навстречу предложениям Германии.
Предварительные переговоры относительно германо-советского соглашения о ненападении завершились 21 августа, и 23 августа для его подписания с немецкой стороны в Москву на личном самолете фюрера прибыл Риббентроп. Однако полной уверенности в том, что этот договор все-таки будет подписан у него не было. Риббентроп знал о продолжавшихся в Москве франко-англо-советских переговорах и считал, что должен сделать все от него зависящее, чтобы "договориться с Россией".
И это ему в полной мере удалось: договор о ненападении и секретный дополнительный протокол, разграничивавший сферу интересов Германии и СССР в Восточной Европе, были подписаны 23 августа около полуночи. По свидетельству Риббентропа, под "сферой интересов" понималось то, что заинтересованное государство ведет касающиеся только его самого переговоры с правительствами стран, относящихся к этой сфере, а другое государство не вмешивается в эти переговоры, заявляя о своей "категорической незаинтересованности". Иными словами, в этой трактовке понятие "сферы интересов" не имеет военного оттенка и не предполагает аннексии или оккупации.
Соглашения, касающиеся других государств, по понятным причинам, не могли и не могут быть обнародованы в договорах, поэтому существует практика секретных дополнительных протоколов. Такой протокол к договору, относивший, среди прочего, Прибалтийские государства к сфере интересов СССР, не являлся изобретением советской или германской дипломатии и не противоречил существовавшей дипломатической практике.
В соответствии с нормами международного права Договор о ненападении от 23 августа 1939 года вместе с секретным протоколом, а также и другие договоренности между СССР и Германией, утратили свою силу 22 июня 1941 года с началом германской агрессии против Советского государства.
Несмотря на это, договор о ненападении был широко использован в конце 1980-х годов в общественной кампании по дискредитации Советского Союза и его предвоенной внешней политики, кульминацией которой стало осуждение "факта подписания" секретного дополнительного протокола к этому договору Съездом народных депутатов СССР.
Для прибалтийских же государств это осуждение и признание секретного протокола недействительным явились важнейшей вехой на пути к восстановлению государственной независимости.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.