Виталий Гайчонок является исполнительным директором эстонской ИТ-компании Aliot Grupp. Компания потерпела большие убытки из-за чрезвычайного положения, введенного для предотвращения распространения коронавируса COVID-19. Однако организации удается держаться на плаву.
В 2003–2016 годы Гайчонок состоял в партии "Отечество" (Isamaa). Внимательно следя за эстонской политикой, он пришел к неутешительному выводу: несмотря на то, что эстонские лидеры на протяжении десятилетий говорят о перспективах развития страны, они по факту делают все, чтобы Эстония пришла к упадку.
О поддержке ИТ-сферы
– Г-н Гайчонок, чем занимается ваша компания?
– Всем спектром услуг, который необходим для малых предприятий и частных лиц: разработкой домашней страницы, установкой Windows, настройкой сервера, VPN, роутеров, принтеров. Таких фирм несколько. Какие-то фирмы на ежемесячном обслуживании, какие-то – на почасовом.
Сейчас, конечно, это в основном сервера – свои компьютеры юзеры чинят сами. В последнее время образование персонала очень сильно выросло, с какими-то простыми вещами люди сами справляются. Но если, например, [появляется] какой-то вирус, приходится вмешиваться.
– Как чрезвычайное положение, введенное в марте из-за коронавируса COVID-19, повлияло на работу вашей компании?
– Двояко. В целом негативно. Вся экономика сжалась. Все клиенты, которые были, сократили объемы заказов и ушли в вынужденный "отпуск". И это оказало большое влияние на оборот. Он в целом снизился.
Как это ни ожидаемо звучит, но в марте-апреле были скуплены все дешевые лаптопы и веб-камеры. В этом плане оборот немного подрос. Но их объем был не настолько значительным, насколько было сокращение покупки услуг у фирм. Не на 70%, как в туристическом секторе, но тем не менее пандемия сказалась отрицательно на рынке услуг.
Несколько фирм обратились с заказом за один день сделать интернет-магазин. Это, конечно, за один день не делается, но тем не менее дополнительные заказы все же появились.
– Поддержало ли вас государство?
– Нет, к сожалению, они пытаются оказать помощь только туристическому сектору. Насколько я знаю, даже продавцы сувениров не попали в туристический сектор, хотя, по-моему, они очень сильно пострадали.
Я обратился просто с просьбой к своему арендодателю и своим поставщикам, чтобы немного снизили [плату]. Те поставщики, у которых я покупаю оборудование, сократили мне кредитный лимит. Если раньше я мог покупать в кредит в размерах трех тысяч евро, теперь его сократили до 500 евро. А правительство нас не видит.
– Странно, ведь ИТ-сфера для Эстонии очень важна.
– Я думаю, что у правительства все-таки голова болит о более значимых потерях из-за коронавируса. Например, сфера медицины. Думаю, они не настолько глубоко занимаются экономикой, чтобы у них хватило времени подумать об ИТ-секторе.
Скажем прямо, правительство у нас не очень образованное, их компетентность довольно низкая. То, что нужно купить маски, они еще понимают, а сделать так, чтобы через год экономика встала на прежние рельсы...
О правительстве
– В конце апреля исполнился год новой правящей коалиции, которая сформировалась по итогам прошлогодних выборов. Что вы думаете о первых итогах ее работы?
– Я с самого начала был сторонником этой коалиции, поскольку, на мой взгляд, это самая лучшая коалиция, которая могла получиться, исходя из парламентской арифметики.
Если все варианты разложить, для русской общины это самая лучшая коалиция, какая могла быть. Прорусская партия вошла в правительство и получила пост премьер-министра. О большем мы никогда не могли мечтать.
Если оценивать с точки зрения идеального мира, конечно, нынешнее правительство ужасное. Коалиция с фашистскими партиями ни к чему хорошему привести не может. В условиях, когда прорусская партия вошла в правительство, они обсуждали вопрос закрытия русских школ, который, казалось, просто не должен был лечь на стол.
– Но пока что получается так, что премьер-министр Юри Ратас, лидер Центристской партии, не способен продвигать свою позицию.
– На самом деле я не очень сильно хочу критиковать премьера. Я его критикую, чтобы он не очень сильно расслаблялся. Сильно критиковать я его не хочу, потому, исходя из имеющейся парламентской арифметики, он выжал максимум. Больше сделать было невозможно. Все остальные варианты были хуже.
– Существует мнение, что сейчас коалицией по факту управляет младший партнер центристов – Эстонская консервативная народная партия (EKRE).
– У EKRE есть хоть какая-то стратегия. Там есть какие-то проэстонские силы. Все остальные партии совершенно бесхребетные. Национал-консерваторы хоть как-то говорят, что для Эстонии надо что-то сделать, о чем не говорит ни одна другая партия – ни центристы, ни "Отечество", ни Партия реформ. Они никогда не говорили о том, что надо защищать эстонского предпринимателя, налогоплательщика, крестьянина. Все говорили, что нужно открыть рынок для иностранных инвестиций и пусть иностранцы все покупают.
Однако в EKRE тоже не могут позволить сказать себе лишнего. Точно так же, как центристы связаны по русскому вопросу с националистическими партиями, EKRE связана по вопросу защиты национальных интересов с другими коалиционными партиями, которые защищают национальные интересы иностранных государств. Тот же Ратас лоббирует финскую энергетическую сферу.
О партии "Отечество" (Isamaa)
– В правящей коалиции есть и третий член – партия "Отечество", известная своими националистическими взглядами. Когда-то вы были ее членом. Зачем вы в нее вступали?
– Когда пришла Res Publica (одна из партий, лежащих в основе "Отечества" – прим. Baltnews), она была мультинациональная. Тогда говорили, что они дружат с русскими. И это подкупало. Мне казалось, что важнее получить эстонскую партию в партнеры, чем просто быть представленным в парламенте и просто сидеть в глухой оппозиции, ничего не делая.
– А что вы думаете о партии сейчас?
– Партия Isamaa пережила уже несколько реинкарнаций. Но здесь надо смотреть вот на что.
Долгосрочное развитие эстонского государства – это уничтожение эстонского народа. Об этом нигде открыто не говорят, но, если посмотреть на реальные действия, которые предпринимаются, они состоят из трех факторов: снижение рождаемости (чтобы женщины не рожали), чтобы больше умирало людей, и чтобы больше уезжало людей.
Три этих стратегических постулата прослеживаются во всех правительственных решениях.
И в первую очередь эта стратегия направлена против эстонцев. И вроде бы средняя зарплата повышается и все хорошо, но у эстонцев постоянно присутствует чувство, что все неправильно. И его надо куда-то направлять, чтобы не произошло революции. Для этого придумываются такие проекты, как Isamaa, EKRE. И вроде бы люди хотят в Евросоюз и НАТО, но так, как это делается, людям не нравится.
– А зачем в 2018 году партия "Союз Отечества и Res Publica" сменила название на "Отечество"?
– Это была попытка реинкарнации, которая сошла на нет. Сперва людям говорят, что эта партия защитит эстонцев, и люди им верят. Но затем проходит 5–10 лет, а реальные дела получаются антиэстонские. И получилось, что "Союз Отечества" сдох в 2000-х годах, к нему придумали Res Publica. Затем Res Publica сдохла, ее объединили с "Союзом Отечества". Сейчас они вместе сдохли, и придумали EKRE. И из "Отечества" сейчас люди уходят и переходят в EKRE. Будущее "Отечества" очень туманно, и я думаю, что в следующем парламенте мы его не увидим.
– Выходит, что "Отечество" переживает кризис?
– Да, причем уже последний кризис. Мы не видим ярких политиков, ярких идей, не видим доверия населения к этой партии. Если какой-то эстонец мыслит проэстонски, он уже в общем-то в EKRE.